Мужской оргазм возможен! Услыхав эту будоражащую воображение новость, я уже не мог спокойно сидеть в своём кресле, а вскочил и начал расхаживать по комнате, незаметно для себя самого ускоряя и ускоряя шаги, а потому через каких-нибудь пять минут просто-таки метался от стены к стене, охваченный странным, лихорадочным возбуждением. Поразительное открытие! Да, пусть какие-то глухие предчувствия не раз и не два смутно просыпались и в моей голове. Да, возможно, мне тоже казалось, что обязательно должны существовать на свете какие-то и другие способы мыслить. Осмыслять. Так осмыслять, как не может делать этого наш косный и ограниченный разум. Нет, в бессильный потугах своих он просто не мог представить будто такое возможно. И вот, вдруг, сказано! С просто-таки ошеломляющей прямотой и ясностью. В которой разом выкристаллизовались все те туманные и неоформленные предчувствия, тревожившие сон почти половине всего человечества.
Чтобы сказать такое надо обладать гениальной способностью, – не к простым обобщениям, – но к выражению вслух всего того, что сами мы, – аморфные и нерешительные существа, – никогда не сумели бы, не то что сформулировать, – а даже и заподозрить.
А теперь она существует, эта формула, описывающая, как теперь может увидеть каждый, установление природы, не менее всеобщее, чем закон сохранения энергии или всемирного тяготения. Вот ведь оказывается какой головокружительной высоты может достичь могучая, и не признающая никаких преград, человеческая мысль.
Конечно же я не мог больше оставаться в комнате ни единой минуты. Её, такие унылые, и явно слишком уж близко сдвинутые стены, давили, сдерживали моё освобождённое естество. Как ему прорваться, выплёскивая наружу тот дикий восторг, наполняющий сейчас каждую клеточку моего тела, вдруг сделавшегося таким лёгким живым и стремительным.
Не в силах сдерживаться, а всё больше и больше ускоряя шаги, я выскочил из комнаты, одним махом одолел крохотное, как мне теперь казалось, пространство гостиной, потом прихожую, прогрохотал незашнуренными ботинками этакой горной лавиной с пятого этажа по лестнице вниз, и, почти вышибив телом подъездную дверь, пулей,.. ликующим сперматозоидом, вылетел прямо в утренний город…
Вылетел, и влетел… И оказался… И, радостно хохоча, закрутился словно в водоворотах, внутри огромной, несущейся толпы орущих, машущих беспорядочно руками, разевающих рты и выпучивших от счастья глаза, – мужчин… мужчин… мужчин,.. фонтанами выбрызгивающихся из любой, мало мальски пригодной для этого двери, и образующих гигантскую, бурлящую и сметающую всё на своём пути реку, которая катилась, и катилась, конец её скрывался уже за горизонтом. Должно быть, приближаясь к той, невидимой отсюда, но, – о счастье, – наконец-то существующей, цели.
А о том, что это была за цель, можно было только догадываться. Замирая от новых, но каких же прекрасных, предчувствий.