Уж люди не те, а я – та же,
и всё нестерпимее время,
по плотности мыслей прощальных
сравнимо с тяжёлой водой.
Надеюсь, сегодня мне скажут,
что я заболела смертельно,
что впору писать завещанье
и тратить запас золотой.

В квартире моей даже вещи
измучены так же, как нервы,
такой не имею вражины,
кому это можно отдать.
Я сделаю проще и хлеще:
продам за иудины евры
вязальные эти машины,
скрипучую эту кровать.

Не лучше ль прощание с миром,
который богат и беспечен,
который знавал Аполлона,
но вовсе не знает меня.
Найду то, что было ОВИРом,
и выпишу паспорт далече,
туда, где моё "время оно"
крылатого гонит коня.

И Тауэр там, и там-тамы,
и Эйфель там, и Леонардо,
спагетти мои, круассаны,
пропащий ты мой, аппетит.
Так вот, джентльмены и дамы,
встречать понапрасну не надо,
мой голос последней осанной
к сибирской зиме улетит.