В некотором лесу жили-были еноты. И не было у них никаких забот, кроме как питаться и плодиться. Но однажды, невесть откуда объявился среди них чужак. Енот, да не тот. Вместо того чтобы после кормёжки отсыпаться, как приличные еноты, он шастал повсюду и заводил странные разговоры:
- Что, братья, так и будем до скончания века прозябать, как свиньи? Еноты мы или как?
Енотов подобные речи сбивали с толку. Они переставали полоскаться и начинали почесываться, пытаясь осознать услышанное. Смысла вроде и не было, но ощущалась скрытая горечь и затаенная боль за их судьбы. А прозябать, как свиньи, вообще казалось обидным. Какие же они, еноты, свиньи, когда совсем даже наоборот? А Нетот продолжал:
- Не пищей единой жив енот. О душе надо подумать.
Для большинства эти беседы проходили бесследно, но определенная часть енотов постепенно наполнялась новыми чувствами. Они уже и без Нетого собирались на поляне и эмоционально выкрикивали по очереди с пенька:
- Доколе? Еноты мы или где?!
После подобных манифестаций тронутые Нетем еноты испытывали радостную приподнятость. Поставленные ребром, пусть и бессмысленные, по сути, вопросы приятно щекотали нервишки. Хотелось куда-то пойти, кому-то что-то доказывать, требовать, набить морду...
Со временем круг тронутых енотов расширялся. Менялись и вопросы, задорно задаваемые с пеньков:
- Кто виноват, что мы так объенотились?
- Что делать, чтобы нас, енотов, не держали за простых Божьих тварей, а уважали и воздавали?
Нетронутые с опаской обходили крикунов, отпугиваемые агрессивными интонациями.
Они, как исстари, продолжали добывать пропитание и заботиться о потомстве. Может, так все относительно спокойно и продолжалось бы, не случись в тех краях енотовидных собак.
На вид они весьма походили на енотов, но этим сходство и ограничивалось. Собаки сразу начали брать енотов за рога и подбивать на решительные действия:
- Что же вы, братья-еноты, смотрите на этих единоличников? – указывали они на нетронутых, – Кто не с нами, тот против нас!
       Наконец-то тронутые еноты увидели точку приложения кипевшей в них энергии. Зачем далеко ходить, когда здесь они, под боком, равнодушные, плюющие на общие интересы? Эгоисты, погрязшие в норах, скопидомы, кулачки. Это возмутительно: оставаться в стороне от движения к высшей справедливости и с вызывающим бесстыдством полоскать харчи. Терпение крикунов иссякло и, возглавляемые енотовидными, они бросились чинить скорый суд и расправу.
Нетронутые еноты, затрагиваемые тронутыми, уходили с обжитых мест, забиваясь в непроходимые чащобы. Но и там их настигали карающие зуб и коготь озабоченных, которые реквизировали провиант, отбивали самок, добиваясь их равноправия, и заставляли рыть окопы и землянки для грядущих битв. Когда мирных енотов достали и в самых глухих углах, они взъерепенились и начали объединяться. Вот тут и пригодились ими же приготовленные полевые укрепления и просыпающееся самосознание, которого не было и в помине, пока им не надавали по холкам.
       И пошел енот на енота.
       А енотовидные собаки, развалившись на возвышении, с любопытством и удовольствием наблюдали за разгорающейся грызней.
- Зуб даю, что седой завалит тупорылого! – ставил об заклад молодой, да ранний пес.
- Два даю, что обоих положит косолапый! – возражала старая многоопытная сука.
А что было дальше, вы, вероятно, сами догадались. Если нет, откройте любой учебник истории.
       Со временем дела у енотов наладились. Енотовидных сук они прогнали и пригласили присматривать за порядком барсуков. Живут, конечно, победнее, чем до Нетого, но зато без братоубийства. Чего и нам, наверное, желают.