Ах, Женщина Востока!
Миндалевидные глаза твои непонятным блеском завораживают. Что они сулят, когда цепким взглядом оценят мужчину, и тут же скромно потупят очи до земли, прикрыв их длинными ресницами.
Сколько раз на дню ты накладывала на пушистые лучи ресниц твоих сурьму и сидела неподвижно, боясь расплескать капли черной жидкости. Красота требует жертв. Да, если бы мужчинам не нравились длинные черные ресницы, стала бы ты их так сурьмить?
О, легконогие газели! Неслышной поступью проплываете вы мимо, чаруя и увлекая. Гранат ваших уст сулит жаркие поцелуи, звон монист ваших навевает сказки древнего Востока. О, дивноокие Пери, все ваши ухищрения лишь для одного – поймать в объятья стройного, словно кипарис, луноликого красавца, плод ваших ночных мечтаний.

Нежный цвет персика – румянец щек твоих, мягкость хлопка – ладони твои, трели соловья – речи твои. Голос твой – пение райских птиц, звук, вылетевший из алых уст твоих, сводит с ума…
С обожанием смотришь ты на мечту сердца своего, мягко касаясь божественных стоп его, ласкаешь, перебирая от пальчика к пальчику, омываешь водой из лепестков роз, опахалом шелковых одежд своих тяжкие думы развеешь.
И наступает ночь Шехерезады, где ты и Богиня, и рабыня, и повелительница, и укрощенная. Прячет лик свой далекая Луна, боясь заглянуть в твою опочивальню, да и не нужна она тебе, ведь блеск шелковых кос твоих озаряет темноту настолько, что сердцем видишь ты.
Утром встаешь ты, молчаливая и покорная к плите, и жаришь котлеты и варишь супы, и подаешь тарлеки по взмаху бровей, и нисколько это тебя не утомляет, ведь любишь ты.
И пройдет день, и снова наступит ночь Шехерезады…