УМНАЯ СОБАЧКА

Дело было в киевском аэропорту Борисполь.
В тот день убийственная жара свалилась на голову и без того несчастных авиапассажиров,
даже не подозревавших, что они населяют «империю зла», где полюбишь и козла,
страну, где нет «Кока-колы», голых баб в телевизоре, бандитов в каждом кафе и ментов-оборотней.
Да... Им очень не повезло. Особенно с ценами на авиатранспорт. Они были просто никакие. 17 руб.
Из Киева в Москву. Страна назвалась СССР.

Рейсы вдруг стали откладывать.
Причем, как-то хаотично. В одном и том же направлении одни борты выпускали, а другие – нет.
Искушенному в советской авиации, хотя бы на уровне постоянного участия в таких передрягах –
было ясно, как божий день: ке-ро-син...
Топлива мало. А выпускают «членовозы», т.е. только те борты, которыми летят
наглые морды из ЦК, даже не представляющие себе: до чего они в итоге долетаются.

Тогда мы с приятелем взяли «языка»: паренька в комбинезоне. Вид у него оказался, примерно,
как у работающего на керосиновом ходу воробья. Паренек был маленький, верткий и сплошь улит топливом:
так, будто душ принимал. И при этом он, конечно, курил в кулак, бросая короткие взгляды по сторонам.
Дырка же, предусмотрительно имевшаяся в каждом советском заборе, позволяла не только
его видеть, но и спокойно пролезть к нему, на летное поле.
- На Москву? Не, чуваки, ждить вечерочка, – «обрадовал» паренек. – Всех «членов» туда
одним бортом отгрузили уже. – А то и ночью полетите. Если керосин привезут.

Таким образом, настало время стелить на травке дастархан.
Его роль сыграл кусок полиэтилена, и когда появились узбекская дыня и крымская «Массандра»,
то уже и дела не было никакого – керосин так керосин. А ждать и догонять мы тогда
все умели, всей страной.
Особенно ждать.
Важно одно при этом – быть на работе, или, в крайнем случае, в командировке.
Чтобы топлива у тебя самого имелось в достатке, при наименьшем количестве
чемоданов в руках.
Так вот, у нас – их совсем не было.
Расположившись на травке, выставив вперед дыню и убрав в портфель бутылку, мы расположились надолго.
Подошел милиционер, в ту пору, также, не подозревавший, что он мент, оборотень в погонах,
гадкий тип, намного хуже уголовника-романтика, которому воспевает радио ежедневную осанну.
Он открыл, было, рот, но тут же получил кусок дыни и разговаривать ему стало неудобно.
Он ушел.

А мы, разомлев от жары даже в тени, не имея возможности много двигать языком,
лениво разглядывали
действительность, состоящую из ржавометаллического летнего кафе
и трех собак невдалеке.

Кафе предназначалось для поглощения бумажных сосисок, отдаленно пахнущих мясом сарделек
и пива «Жигулевское», которое если хотели, то делали неплохо, а если делать было лень,
то производилась совершенно бесподобная
кислятина с градусом, а не пиво. Впрочем, пили и такое,
не пропадать же деньгам и градусам.
И, разумеется, никаких ларьков.
О, если туда, из нашего времени угораздило бы перенести обыкновенный ларек!
Это тяжело представить! Народ чемоданы бы побросал, люди испытали б настоящий шок.
Пиво в банках, жвачка, «кола»! Голые бабы беспрепятственно! ЗА РУБЛИ!!!
Сознание не выдержит такого изобилия, честное слово! Да за это любой из нас Родину бы продал с потрохами.
И продавали, кстати, уже на полном серьезе.

Кафе забилось народом битком. Столики, за которыми в самой неудобной позе – стоя, народ ел и пил,
нервно подгоняемый ожидающими очереди на жаре – заняты и,казалось, навсегда.
Однако нам, с пригорка, хорошо было видно, как носятся, в мыле, повар и буфетчица,
сплавляя народу недоваренные сардельки, лишь бы эти посетители чертовы провалились
куда-нибудь, и все это нашествие кончилось тогда в одночасье.

За этой картиной с интересом наблюдали и собаки.
Запах сарделек с сосисками забирался в их двигающиеся носы, в сознание, витал сизым дымком в пустом желудке.

Верховодила маленькая собачка, помесь болонки с чем-то более крупным, дворовым и не имеющим страха.
Собачка расхаживала перед двумя большими, худыми, до торчащих ребер, кобелями,
объясняя диспозицию и план операции.
Она поскуливала, глядела в сторону кафе и постоянно «рисовала» своими движениями
схему:
вот два трусливых болвана на стрёме, вот они затевают свару, все внимание на них,
а она берет на себя
самую ответственную часть работы. Именно она должна спереть сардельки. И только сардельки,
потому что, пожирать эти ужасные сосиски могут только двуногие советские мутанты.

Кобели боялись. Их пугала решимость маленькой собачки, но подгонял голод и запахи из кафе.
Они тупо переглядывались, морщили лоб и не спешили соглашаться.
Наконец, собачке надоело их уговаривать, и она отошла в сторону, затаив раздражение и злобу
на двух этих тугодумов.
Кобели озаботились всерьез.
Ведь она могла и в одиночку провернуть дело. И что тогда?
Разве в силах они были отказаться от еды?
Да и вопрос безопасности – всего-то дело одного-двух пинков, которые можно пережить.
- Мы согласны.
Так сказал, подойдя и склонивши голову один из кобелей.

Собачка сразу оживилась, и виляя хвостом, сама невинность, двинулась в сторону кафе.
Кобели, озираясь, засеменили вслед.

Собаки подошли ко входу и встали по номерам.
Маленькая собачка весело глядела вокруг, а тех двоих просто трясло и разрывало от страха.
Кобели поминутно огладывались, они с ужасом ждали команды.
Собачка вдруг посерьезнела, прищурила взгляд и махнула нервно хвостом.
Тут же кобели, через паузу, будто помолившись, кинулись драться, старательно
исполняя роль двух забубенных драчунов. Щелкали зубами, демонстрировали бешеный взгляд,
готовность убить и съесть.

Посетители стали крутить головами.
Народу много и не всем видно – откуда шум-гам.
Тогда собачка затявкала, запрыгала, подгоняя партнеров, вступил в силу второй вариант,
так как первого оказалось недостаточно.

Кобели кинулись через распахнутый вход – прямиком в зал.
Они скакали, прихватывали посетителей за штанины, лаяли так, что чуть мозги не вылетали.
Народ всполошился, стал дрыгать ногами и кричать: – Уберите этих собак!
Буфетчица тоже заорала: – Уберите этих шавок!
И повар заорал.
Все кричали одну и ту же мысль.
Но никто не понимал – кто должен их убирать. И как это сделать?
Требование осталось без ответа и удовлетворения. Собаки скакали, посетители дрыгались,
как марионетки в театре, все орали, а маленькая собачка в это время спокойно вошла за стойку,
выбрала в большом алюминиевом тазу связку подлинней и рванула с ней, что было сил вон из кафе!

Кобели внезапно прекратили представление и кинулись следом.
В наступившей тишине, в молчаливой оторопи, было только видно, как, едва ступая, летит,
несется маленькая собачка с длиннющей связкой сарделек в зубах, а позади – эскортом следуют
два улыбающихся кобеля.
- Милиция! – завизжала, опомнившись, буфетчица. – От, сука такая! Третий раз уже тащит!
И каждый раз – по-разному…

Тут до всех стал постепенно доходить смысл собачьего спектакля.
Кафе стало наполняться хохотом и веселым шумом.

А мимо нас проследовали в ближайший лесок три собачьи улыбки.
Одна ликующая и две чрезвычайно гордых.

Как тут было не выпить за здоровье умной собачки и ее верных друзей?