Колян – он знал все на свете. Самое ценное, что знаниями своими вовсю делился. А интересы у него о-го-го: от микробиологий всяких до обыкновенных семейных психологий! Это был мой самый интересный друган.
Тут сидим, курим, он вдруг говорит:
- А все-таки, Борька Моисеев – талант!
Я:
- С чего это вдруг? Тоже в его партию записаться хочешь? Тогда хоть чулок у супруги своей займи.
- Да не, при чем тут цвет? Он – артист настоящий. В душе артист. И Личность, опять же, хоть харизма – циркуля не хватит. Я тут прочитал, что у японцев в театре одни мужики играли. И женские роли тоже. Ты прикинь: перед спектаклем войти в образ, после – выйти, так за день несколько раз. Ты вот жёнку свою всегда понимаешь? Я иногда по полдня свою слушаю, слушаю…. Вроде про чо-то трындит свое, женское, а потом вдруг «Надо бы потолки поклеить, Валька ванную отремонтировала, теперь как королева моется, с зеркалом во всю стену». Я ей говорю, ты чего на потолок-то клеить собралась, ванную или зеркало? Обижается, а клей все равно купила. А Борька же балет плясал, с бабами. Согласись, что войти в женский образ – это круче, чем ключ восемнадцать на тридцать один, а выйти – на Нобелевку потянет, если каждый день. Он и сорвался, ... и застрял посередине. Не мужик, не баба, но в психушку не идет, борется с собой своими силами: глазами стреляет, но титьки силиконовые не делает и парики не носит.
Я подумал, и действительно. Чего это мы к нему так, если человек борется?
- Убедил, – говорю, – давай вместе уважать.
А он:
- Так за что ж его уважать, если не победил пока?

В другой раз сидим, вечером уже, пиво пьем, да еще портвешок приготовлен, основательно так подготовились. И разговоры серьезные, естественно, раз обстановка соответствует. Ну и на криминальную тему само вырулилось. Колян говорит:
- Прозябали! Преступность сорганизоваться успела. А организованные всегда сильнее неорганизованных. Поэтому организованная преступность сильнее неорганизованных ментов. Вот посмотри: один на один менты нас с тобой запросто уделают. Потому что они обучены бороться с народом, а мы с ментами – нет. Усекаешь?
- Усекаю. Уделают. Но не всякие. Ты посмотри, какие цыплята в ментовку набраны. Это они лет через пять кабанеют, вот тогда, конечно, уделают.
- Не важно. Главное, менты тоже жизнь просекать начинают и тоже начинают объединяться. И если те же гаишники – одиночки по копейкам себе на машины собирают, то организованно – уже в масштабах всей страны. Видал про «оборотней в погонах»?
- Убедил, – говорю! Давай за то, чтобы не уделали.
А он:
- Давай за то, чтобы цыплята не борзели, когда закабанеют!

А слов сколько ученых Колян знал! Однажды сидим вот так же, на сон грядущий из пивка с водочкой коктейльчик забацали, разговор про знакомого зашел. Колян:
- Он альфонс.
- Кто-о-о?
- Ну, понимаешь…, короче, живет за счет своего «организма».
- Блин! Это…? Нну-у-у, прямо «Сказка о золотом петушке». Выходит, мой начальник тоже альфонс? Когда по плану проблемы – он весь коллектив… перетряхивает, а сам потом премии гребет и в Турцию мотает. Не фигово альфонсам, я тебе скажу, платят. Пошли и мы в альфонсы!
- Не догоняешь! Там подружки платят, чтобы альфонсы дружили, любили почаще и соответствовали так, чтобы показать их при случае было не стыдно. А твой начальник деньги получает не за то, что его кто-то любит и хочет, чтобы он был рядом, а за то, что он вас время от времени «любит» и добивается, чтобы вы соответствовали. Уловил разницу?
- Не одна ли фигня? Хотя понятно, что простой мужик альфонсом не бывает: чтобы мы рядом были, наши бабы не нам доплачивают, а всю получку сразу в кассу себе метут. Получается, что они и есть альфонсы-то.
- Вот и пошли лучше не в альфонсы, а в мужики настоящие! – он говорит.
А у самого – слеза, не поверите! У Коляна – и слеза!

И еще – весёлый он был и находчивый, Колян. Про себя рассказывал – живот надорвёшь. Тут раз сидели, он говорит:
- Хошь, расскажу, как настроение у своей создать соответствующее? Ты лёгким в обращении будь! Ты так о главном скажи, чтобы ей аж в штанах потеплело. Вот, выхожу, например, утром в кухню, а моя не в настроении.
Я: «Налей похмелиться! Я знаю, у тя заныкано!»
Она мне: «Совесть у тебя есть?!»
Я грю: «Счас, пыжи минуту. Эй, Совесть, у тебя есть? Не, и у совести нету. Наливай обоим».
- Налила?
- Налить не налила, но сказала: «Упейся, дурак!» А что я, её заначек не знаю? Через десять минут та-акой расслабленный получился, мама не горюй!
- Хорошо, – говорю, – когда заначки знаешь!
А он:
- Хорошо, когда жёнка понимает, что тебе действительно – позарез!

Только кончился Колян-то!
Не сам, помогли.
Он когда-то человек армейский был, где служил – не говорил, отшучивался всегда. Работать не мог – вот в переходе и сидел днем. Не просил ничего, просто приходил и сидел. Никогда он ничего у людей не просил, сами давали, кто сколько мог. А хлопцы подвалили мордатые, говорят, должен ты нам, мол. Колян гранату из кармана достал старую, учебную, кольцо выдернул, говорит:
- Раз должен – надо отдавать.
И самому мордатому гранату – за резинку от штанов. Все в стороны, тот обоссался и поседел сразу. Но граната ж учебная! А у Коляна – одна нога только. И меня рядом… как на грех!
Они Коляна потом так изгвоздали за сопротивление, что жена на опознании…. Эх!
Ну, за друзей! За тех, без кого жизнь половинеет! А это – Коляну стопка. И хлеба кусок положите. Настоящий был…. Я вчера только узнал: на границе он служил, нарушителя какого-то бессознательного по горам на перебитой ноге пять километров пер, чтобы сдать, как положено. …А ему медальку – и на пенсию по инвалидности. Вот так-то, мужики!... Давайте! …Светлая память!