Я заглянул в себя, и стало мне хреново.
Мне ангел не явился, и ничто
Мне не сказало солнечного слова,
И слова лунного мне не сказал никто.

Там вроде комнаты с плитою и со стулом,
Засаленный лежит журнал,
И поезда проходят с ровным гулом,
И тренькает комар.

А я привык уже к особенному свету,
Вернее, к этой бледной темноте,
И женщин приводил я в комнатушку эту,
Разогревал котлеты на плите.

Чуть позже мышка завелась. Я с нею подружился.
Печеньем угощал. Марусею назвал.
Короче, постепенно я прижился.
Самим собою, вероятно, стал.

А голубые льды опять над головою,
Немыслимый там бродит пешеход...
А мышка тонкою орудует иглою -
И солнце, и луну по скатерти ведёт.