.



(Песня из спектакля-концерта "На всю оставшуюся жизнь")



…Ротный писарь отпишет
Старикам и невесте.
Что в захваченном Бресте
Я – пропавший без вести.

Не пришлось смерть принять в бою,
Я в плену, я в чужом краю…
Я в плену, – значит, не боец,
Не мертвец, но и не жилец…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

       «…Дело было в Шнейдемюле,
       Дело скверное, друзья,
       Там нас немцы изводили
       Не давали нам житья.

       Выдавали они хлеба –
       Пайку с детский кулачёк,
       И варили для обеда
       Суп – болтушки черпачок.


       Стоны слышны из барака,
       В животе один мотив,
       Голодаешь, как собака,
       Развился голодный тиф.

       Померло народу сколько,
       Мертвецов несут, несут,
       И в чужую землю скопом
       Бедных пленников кладут.

       На мороз к столбу вязали,
       Заставляли стоя спать,
       Руки, ноги отмерзали
       Приходилось отрезать.

       Над оградою колючей
       Вьюга жалостно поет…
       Не рвануться ли, ох, лучше
       Под немецкий пулемет…»
       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .


…Под тряпицею рваной
Кровь и пыль загустела,
Но не слышу я раны –
Так душа изболелась…

Пусть в плену я грызу траву,
Врешь, фашист, я еще живу!
Нет, еще – это не конец:
Не мертвец – стадо быть, боец!..

.