Так умирает надежда

«...я буду вместо, вместо, вместо неё...»
Из песни

«Нада, Федя, Нада!»
Из фильма


Итак, она звалась Надеждой,
Той, что ещё не умерла
И не носила под одеждой
Белья... Прикольная герла.

В двенадцать – мыслимо ли дело! –
Пей пиво, трахайся, пляши...
Пушок сбривала неумело –
Заели лобковые вши.

Потом сменила сто партнёров
Политехнических общаг...
Сыны окрестных комбайнёров
Имеют всех за просто так!

Она решила жить иначе,
Хотелось ласки и тепла...
Чтоб сразу бабки, тачки, дачи,
Надюха дедушку сняла!

А дед женат на поэтессе...
Но поэтесса – не стена,
Юна Надежда, город тесен,
И пусть подвинется жена!

Дедок хоть слабенький – мужчинка,
Естественно – не устоял:
Какие ножки, шейка, спинка,
Какая страсть – девятый вал!

Однако, зрел он постепенно,
Жены боялся, как огня...
Хотел Надежду нощно, денно,
Во всём жену свою виня,

Что ценит мужа маловато,
Общеньем с Музой занята...
Зато Надежда как пездата
В минете – чисто красота!

И вот – взыграло ретивое!
Надежду выгнали как раз:
Из института, громко воя,
Несла подушку и матрас.

И дед нашёл ей уголочек!
Наследство – материнский дом.
В графе «семья» не ставил прочерк...
Таки Гоморра и Содом.

Маман до денежки охоча:
Когда перепадает грош,
Что говорить о всяком прочем –
И проститутку в дом возьмёшь.

Надежда много лет скучала
В голодном райском шалаше...
Скучала?! С самого начала
Там не одна была уже.

Шалаш-шалман: орда киргизов
Переселилась на Алтай.
Какой киргиз у Нади снизу,
Какой был сверху – угадай!

Нет, не соскучилась девчонка!
Но и киргизы – беднота...
Ей от жены пирог с печёнкой
Приносит дедушка всегда.

Надежда внуков тихо нянчит
(До поэтессы дедов брак)
И думает, что всё иначе,
Что всё построилось не так...

Что только не предпринимала,
А он – одно да потому...
Уменье в памяти достала
И яйца выбрила ему.

А поэтессе – что за дело,
Крутнула пальцем у виска
И за стишки опять засела –
Дедок в доверии пока.

Но вновь супругой недоволен,
Мол, невнимание опять!
И возмущеньем этим болен,
Ушёл к мамане ночевать.

Он стал капризен, стал несносен,
Придурковат, и, наконец,
Пришли решающая осень
И окончательный звездец.

Надюша дождалась – ликует
И платье свадебное шьёт,
Да из эпиграфов лихую
Фальшиво песенку поёт:

Теперь я, дескать, покрасуюсь
И в бриллиантах похожу,
Хотя любить не обязуюсь
Свою развалину и ржу.

Теперь я мачеха! Как мило!
Хорош у падчерицы муж!
Сравнить постель – ну, просто вилы,
Мой дед из самых мёртвых душ!

Я вся стройна, а Ленка – рохля...
Подкатит Лёшенька ко мне,
И если б все в округе сдохли,
Меня б устроило вполне...

Но дед не зря прожил полжизни,
Хоть не полтинник по уму,
Всё ж изменил жене, отчизне,
Удрал, как вор в свою тюрьму,

Спать под бехштейновским роялем
С уборщицей из мастерской.
Довольна Наденька едва ли
Чудесной участью такой.