Стон, отвергнутый прахом сгоревшего лета,
Напросился на дальний леденящий полет.
Видно, сильно усталый, с этого света,
Он решил соскользнуть в неизведанный тот.

Может в том зазеркалье стон забудет о боли,
Запылает огнем в запредельной крови,
И на прошлых печалях разузнает о воле,
В заповеданном ложе станет стоном любви?

Но и та бесконечность – продолжение боли,
Коли срублено стоном отраженье весны.
Так метаться и там ему в поисках воли,
Забиваться обидой в болезни и сны.

Ну что же ты, стон, так захлопнулся болью?
Отрекись от себя, на мгновенье замри!
Да наполнись мечтой, яко хлебом и солью,
На заботе в свою неизбежность зари...

И по вере с мечтою объЯвленным станешь
На ангельском пире за центральным столом.
Да от стонов любви не однажды устанешь
В навернувшемся счастье тогда и потом...