Всё тише бьётся память о ребёнке.
Не связанные розовым носки,
не вышитые гладью уголки.
Придёт весна, и я опять заплачу,
безудержно, невидимо, навзрыд,
гуськов чужих прослеживая стайки,
в растоптанных на вырост сапогах,
у джинсовых колонн обтяжек лайкры
и боли, оцифрованной в «Вестях»
с чужой непокорившейся земли.

Не под, а в сердце выносить его,
растущим с каждым месяцем луны,
и кошкою сворачиваясь в год,
пришёптывать – его полюбит мир.
Путь к небу начинается в пыли,
не пульс стучит, ребёнок изнутри,
пока машины нас не победили.
Пусть ложная,
но с криком настоящим,
до имени рефлексом из крови.
Не бойся моей боли
всё к добру.
Еще один расплавившийся круг…