Жена же его оглянулась позади его и стала соляным столбом
Ваера, XIX, 26

I
Я, Женщина без имени, и мне
Одну лишь строчку в Книге посвятили,
Ведь женщина – она сосуд скудельный,
Лишь утварь в доме мужа своего.
В тринадцать лет я отдана была
В дом праведника Лота из Содома,
И никогда мне больше не пришлось
Увидеть виноградники Аморы,
Её сады и тучные стада,
И дом отца, где детство пролетело
Как дивный сон.
И вот теперь осталась лишь расплата,
Лишь тлен и смерть по воле Адоная.

II
Как только встало солнце, мы пошли
Покинув стены древнего Содома,
Не взяв с собой ни пищи, ни воды,
Ни украшений. Так он нам велел.
Он, избранный, единственный из всех,
Что признан подходящим для спасенья.
Сухой старик с холодными руками,
Он дочерей хотел отдать на поруганье,
Спасая странников, пришедших в дом под вечер,
Что похоть возбудили у толпы
И довели её до исступленья.
Он, муж мой, много раз ко мне входивший,
Но не сумевший разбудить ни плоть, ни душу,
С глазами, тусклыми, как у заснувшей рыбы,
Фальшивый праведник, не верящий в богов,
Но исполнявший лишь обряды для приличья.
О нём ли мне жалеть?
О нём ли буду думать
В тот страшный миг, когда оденусь камнем?
О нет, я лишь о ней, о ней одной,
С глазами молодой ослицы, чьи сосцы
Тверды, как недозрелые оливы
А кожа нежная, как дорогой виссон,
Я буду помнить, принимая кару.
О ней, рабыне мужа моего,
Что куплена за серебро на рынке
Невольников, в стране далёкой Куш,
Познавшей униженье и оковы,
Но в сердце сохранившей навсегда,
Любовь и нежность,
Той, что разбудила
Меня и силу
Дала мне жить в холодном доме Лота.

III
Да, солнце уж в зените. Мы бежим.
Уж позади Цоар, он тоже будет предан
Огню и разрушенью. Все города цветущие долины
Содомской сметены с лица земли.
Лишь грязь и пепел, сера и смола
Повсюду здесь. И та, что я любила – стала прахом.
Зачем же я иду? К чему мне эта жизнь?
Зачем бежать, коль некуда идти?
Ну, всё. Нет сил. Сейчас я обернусь
И посмотрю на ад, что воцарился здесь
По слову Яхве.
А дочери пускай бегут не обернувшись,
Не вспомнив обо мне,
Чтоб, спрятавшись потом в горах Моава,
Плодить ублюдков, внуков своего отца.
А мне уже не страшно ничего.
Мне, Женщине без имени из Торы.