Сугробов надуло ветрами до крыш.
В замерзшем пруду спит лягушка-царевна.
Здесь нет благодати да глади, но тишь
И глушь здесь такие, что страшно...Деревня.

Пылятся в чулане хомут и узда:
Каурка издохла, заглох колоколец.
Лишь торит тропинку в сугробах нужда:
Седая Варвара бредет на колодец.

Искусно ее было сшито пальто,
Да нынче изношено, молью побито.
А ей – все едино: "что – воля, а что..."
Старик – на погосте, разбито корыто.

Что – дождик, что – ведро, что- колкий снежок,
Ей все неотвратной бедой отзовется.
И снова скрипуче и хрипло: "Должо-о-ок!"
Со скрипом бадейки ползет из колодца.

Бесстрастного страх не изменит лица:
Все лиха, все грозы стряслись над Варварой.
Уж ей ли страшиться той сказочки старой,
добраться бы с ношей живой до крыльца.

Да Муське (душе разъединой-одной
на всем белом свете!)- тех щец, что прокисли...
А небо смеркается над головой,
А снег все летит, неотвязный, как мысли.
И горбят заботы, как ведра с водой
На черном от века ее коромысле.