Глазёнки детские блестели,
А ноги шустрые несли
Туда, где ели зеленели -
на самый край родной земли.

А там, за самым дальнем краем,
в крапивных зарослях стоял
дом с прохудившимся сараем.
И пёс, в репьях, хвостом вилял,

Навстречу с лаем выбегая,
И дружелюбно скалил пасть.
Он знал: у нас еда другая -
не надо из кладовки красть.

Мы пса кормили, и бежали
К ступеням шаткого крыльца,
Где на колени нас сажали
Мужчины с запахом винца.

У каждого – расхристан ворот.
У каждого – в глазах печаль.
Наш мир был надвое расколот:
Наш дом – и этот. Было жаль,

Что этот мир был на отшибе,
Что жили в нём лишь мужики,
Как ВЕТЕРАНЫ... Ведь могли бы
И вместе жить, как старики!..

У них у каждого – медалей
Хватило бы на батальон!
А орденов! – И мы гадали:
А кто звездою награждён?

Наперебой мы их просили
Об автоматах рассказать,
И как они фашистов били,
Чтоб те наладились бежать.

Герой какой-нибудь, бывало,
И принимался говорить,
Но... все вокруг него вставали
и расходились покурить...

Мы ничего не понимали.
У ПОБЕДИТЕЛЕЙ в глазах
И слёз жемчужинки мелькали,
И открывалась дрожь в руках.

Ну, до чего ж нам было странно
Такое видеть! Лишь теперь,
Когда в жилище ветеранов
Последнюю сорвали дверь;

Когда в крапиве вся деревня
Из края в край; и вся страна
Разбросана и в пух и в перья,
Нам стало ясно вдруг – ВОЙНА.