вменяемости скукотень
шёлковый брод пустоты
у ласковых гейш
шейкер веры мешается
как геев гейзеры
в традиционность маузеров
ваше время
товарищ браузер
мазила опер

фибоначчи
считает ряд
завидуя крольчихам
он плачет над числами и предает их огню
меняя на буквы
и становится лектором общества знаний
а кто-то
стукачом на общественных началах
молоток слов забивая в темечко
вменяемое до одури
которому о.генри не знаком
с того конца города слышу как звякает ложечка
и начальник тюрьмы палача
вызывает на работу
обыденно как на чай
а подсолнух остался нетронутым
масла не стало
и турникет никого не убил
мы страницы романа который оборван в начале
снимем шоры и влёт аллюром шкуры медведей спасать
которые не поделили
на или или
коменданты последнего прайда
из каменных львиц у парадного входа в литературу
они конечно не те
скучно вечны и гордо красивы
у подъезда
откуда тебя прогнали
хотя ты впервые пытался не красиво болтать о чувстве
а мальчиком битым любить
сжимая в кармане кулак
вспоминая надломленность
криком мамы
героем её романа
ты так и не стал
а просто остался родившись однажды ночью
сам от себя

подсолнухи ждут рассветов
ни зная ни слов ни отчеств
учись после них

сколь ни тверди халва
слаще во рту не станет
если ее ни разу
ты не попробовал

маслениц злые итоги
завтра просить прощенья
сегодня блины готовы
а ты как всегда с печеньем
друг друга не просим
словом