Я долго зверя приручала,
И рисовала на листе,
Без первобытного начала,
Но в первобытной немоте.

В моём создании смышлёном
Окаменел палеолит.
Но жажда быть произнесённым
Его с рожденья тяготит.

Он не особый. Он последний.
Его никак нельзя забыть,
Поскольку память – заповедник,
Для тех, кто должен долго жить.

Пиктографическое чадо,
Мой свет, добытый из чернил...
И ты вполголоса, вполвзгляда
Его уже усыновил.

И дело, стало быть, за малым:
Бумагу смять, сломать черты,
Как времена сминают скалы,
Ломают горные хребты.

Моя беда не в историзме,
А в упованье, дорогой.
Наш зверь – как сущность этой жизни,
Найдёт нас, может быть, в другой.