Место было скверное, гиблое. Непроглядная темень, промозглая сырость, пробирающие до костей сквозняки. Серый в полном отчаянии пробирался по едва различимой тропе, то обходя ребристые на ощупь глыбы, то ухая в зловонную, жадно чавкающую жижу. Он никак не мог вспомнить, где он и как сюда попал. Вероятно, допившись по обыкновению до невменяемости, проехал на электричке свою остановку и спросонья выскочил на каком-то полустанке. Каждый раз одно и то же.
Казалось, прошла целая вечность. Наконец, обогнув очередное препятствие, Серый заметил проблески приглушенного света. Слава Богу! Первое, что бросилось в глаза – это громадный пёс жутковатого вида, лежащий перед мрачными воротами, преграждавшими путь. Пёс, урча, что-то грыз. Серый пригляделся, и его обильно стошнило – в этом «что-то» он признал человеческий позвоночник.
- Да ты, Серый, слабак! – профырчала псина, оторвавшись от лакомства, – А сам-то как своего лучшего друга Вадима схавал? Ты бы видел это со стороны!
Серый вспомнил, как пару лет назад подставил Вадима крайним в одной совместной, сомнительной сделке, и тому пришлось продать московскую квартиру и уехать вместе с женой и двумя детьми в провинцию к дальним родственникам. Вадим писал пару раз, но, не получив ответа, исчез из его жизни. От нахлынувшего вдруг стыда Серого опять начало выворачивать наизнанку.
- Ладно, заканчивай! – гавкнул на него пёс, – Ишь какие мы сентиментальные. С благополучным тебя прибытием, Серый. А я Цербер, просто Цербер. Не обессудь, но врата я для тебя распахивать не стану – не велика птица! Да они и не открывались не знамо сколько – приржавели, поди. Давай выбирай, что тебе откусить?
- ??!!!
- А это здесь такая пропускная система. Хотя теоретически ты имеешь право отказаться. Как вот этот, – и Цербер мотнул мордой в сторону останков, которыми только что закусывал, – Но тогда ты даже в Ад не попадешь.
- А куда же я тогда попаду?
- А вот сюда – пёс неуклюже плюхнулся на задницу и похлопал себя по брюху. Вид у него при этом был прекомичный.
- Варианты еще имеются? – деловито поинтересовался Серый.
- Есть-есть, как не быть. Ты можешь сесть на мое место и пропускать прибывающих грешников. Работка непыльная, только скучная. Народец чаще пресноватый попадается. Это только кажется, что грешники сплошь и рядом – ребята с перчиком и хренчиком. На самом деле в них одно дерьмо. Откусишь болезному руку, а оттуда как попрет! А ведь в обязанности стража входит и уборка территории. Ты думаешь, по каким болотам и буеракам ты сюда пробирался? Это я от ворот отгребаю.
Серый представил, сколько ему пришлось вынужденно хлебнуть по пути, и его опять начало мутить.
- Хватит блевать-то – не в хлеву ведь. Так пойдешь на мое место, или тебе ногу откусить?
- А сколько я...? – хотел поподробнее расспросить Серый, но Цербер оскалил зубы:
- Не на базаре! Да – нет – и дело с концом.
- Да...
Серый, судорожно позевывая, почесывал задней лапой за ухом, пытаясь выудить вошь, когда на тропинке показался согбенная, громко матерящаяся фигурка.
- Ба! Да знакомые все лица – это же Грек, кинувший меня на десять тонн баксов.
Грек приблизился и с ужасом уставился на Серого.
- Что, Грек, *издец пришел? – ласково спросила дьявольская собачка, облизываясь, и с удовольствием откусила ему головку.