Пётр Иваныч купил сапоги
Чёрные, смазанные, с огнём
Идёт по дороге он и поёт.
(А что не поёт – то в груди несёт)
Птица – лети, а зверь – беги
Мир вокруг обернулся конём
Ждущим и алчущим – вот седло
Лодкой просмоленной – вот весло
Вот Пётр Иваныч – и всё при нём

Всё при нём, и сапоги
Сами шагают, огнём горят
Ёлки выстраиваются в ряд
Петру Иванычу честь отдают
Пётр Иваныч, кричат – салют!
Пётр Иваныч смеётся в усы.

Смеётся и чуть тише поёт:

«А вот и гуси птицы перелётные
Краснолапчатые да мимолётные
Вот река-река и цветные камушки
Ах вы доченьки мои, дочки-матушки»

И дальше идёт.

Войте тучи, что не заглушить
Стой солдатик мёртвый смотри на ночь
Где не надо – пуговицу пришить
Где не просят – всунуть и истолочь
Но счастливых не остановить шагов
Сделал семимильный – и был таков

Пётр Иваныч домой идёт
И сапоги вместе с ним идут
И за него, за него, за него
Песню его как свою поют:

«А вот и гуси птицы перелётные
Краснолапчатые да мимолётные
Вот река-река и цветные камушки
Ах вы доченьки мои, дочки-матушки»

И дальше идут

Тучи катятся, не отстают

Долго ли коротко – жизнь прошла,
Солдатик шагнул и в ночь ушёл
Дочки выросли и ушли
Туча мигнула и подошла
Зубом сверкнула, садится за стол
(А на столе длинный гроб стоит
Пётр Иваныч в гробу лежит)

Что ж ты, брат – говорит ему
Песенку пел, серебром звенел
А обратился как всё, во тьму
Я и пойму – и не пойму
Как же ты вообще её пел?
С сухоньких ног стаскивает сапоги
Ставит, покряхтывая, в шкаф

В шкафу темно, и жизнь прошла
Петра Иваныча дух остыл
Одежда покинутая, чуть дыша
Висит, еле хватает сил
Но сапоги, будто в кинотьме
(Сейчас застрекочет живой квадрат)
Идут в той вечной живой весне
Где ёлки как дети твои стоят
Где птицы и звери честь отдают
Где мир – как сон, но как ладно сшит
Где вечной надежде кричат: салют
И песня сама по себе звучит:

«А вот и гуси птицы перелётные
Краснолапчатые да мимолётные
Вот река-река и цветные камушки
Ах вы доченьки мои, дочки-матушки»

И дальше летит.