Стоя у расшторенного окна, прикрытого тюлем, обдумывая очередной гениальный план заполнения пустой страницы, я закрываю глаза. Небо словно скисшее молоко, ветер гоняет пустые надежды по двору, сероватые клочья снега ютятся то тут, то там. Весна. Я выуживаю застрявшее меж верхних зубов мясо. Отлично. В верхнем окне двухэтажного дома напротив, узкого, где, по моим расчетам, должен быть туалет, иногда отражается закатное солнце. Однако сегодня оно где-то запропастилось. Наверно, ему не очень-то охота высвечиваться в окнах всяких сортиров. Пол слегка подрагивает. Недавно я выпил чашку крепкого кофе и теперь в животе у меня слегка бурлит. Говорят, с моим желудком лучше не злоупотреблять кофе, но люди вообще много говорят, а врачи и подавно, а гастроэнтерологи и подавнее того. Небо стало одним большим серым облаком. Благословенной подушкой, на которую мы все мечтаем положить свои усталые головы, да только вот никак не дотянемся. Та-а-ак высоко, а мы тут внизу все ходим туда-сюда и приходим домой, у кого есть дом, и спим, и встаем, и снова уходим. Устаем, стареем, разочаровываемся. А надо всего лишь очень сильно подпрыгнуть и окажешься на подушке. С противоположной стороны дома, если смотреть из другого окна, ездят газели, легковушки и грузовики. Они играют в чехарду, перепрыгивая друг через друга. Воспоминания о вчерашнем дне; читал Борхеса. Недочитанные страницы приятно колышутся мыслями, которых еще даже нет.

Я ехал из Питера в Москву и там между двух окон сидели люди и было темно и один мужчина с хвостиком и его истории и его улыбки по направлению к одной женщине вообще-то была еще одна только позже и его борода и хоть убей не вспомню кто еще там был ну конечно я. Вернее то что от меня осталось пара глаз полуукутанных полутьмой полукупе пара ушей и нос с двумя дырочками вот пожалуй и все остальная часть меня-обычного нашла убежище где-то под столиком рядом с сумкой возле этого самого окна умудряясь чувствовать себя при этом удобно и я бы сказал довольно вальяжно развалившись развалиной в развалинах этого самого полукупе получерт-знает-чего. Поезд погромыхивал себе и ночь вовсе не сопротивлялась этому не убегала прочь и не расступалась перед паровозом и все уже почти подремывали по крайней мере я а этот тип с хвостиком он и не думал понимаете о чем я он обхаживал эту женщину ее звали Галя потом он стал называть ее Гала совсем как Дали понимаете о чем я. И было довольно скучно и по прошествии восьми месяцев стало очень смешно потому что я решил что было очень скучно а надо чтобы стало очень весело и этот мужчина он стал играть на балалайке.

Поезд затрясся от смеха погромыхивая сквозь ночь звезды недоуменно таращились на нас сверху приколотые к подушке воткнутые туда как иголки и думали что за свет в окнах поезда а это был не свет просто мужчина играл на балалайке при этом его лицо было серьезным но не лишенным совсем того выражения какое бывает когда вы охмуряете даму ночью безлунной и страстной под небом Кастилии и глаза его попыхивали в темноте и рот был мужественно сжат с правой стороны потому что левой он говорил. Гала мы с вами совсем не знаем друг друга но все же я чувствую как мое сердце притягивается к вашему будто магнит такое бывает знаете когда люди вот так встречаются в поезде ночью под небом Кастилии тьфу черт и чувства и чувства и чувства… Тут он играл быстрее представляете себе а я уже почти что растаял глядя из-под своего столика единственным глазом потому что напряжение реяло в воздухе огромным стервятником опускаясь все ниже и ниже понимаете о чем я а вторая женщина сидевшая напротив меня чего-то там вязала и не обращала никакого внимания на накал страстей а еще те люди которых я совсем не помню черт они свесились с верхних полок и повисли в немом подобострастии держась хвостами за поручни. …чувства могут вот-вот выплеснуться через край и затопить самую суть то есть самое купе полукупе получертзнаетчтотакое и тогда о прекрасная Гала позвольте мне быть вашей спасательной шлюпкой вашей шхуной на волнах страсти вашей джонкой в пучине плотского безумия…

Он играл все быстрее и быстрее а его дама уже уснула но он закрыл глаза и не видел этого а дама напротив меня чего-то все плела и вязала а потом я увидел что это была пеньковая веревка о боже она встала со своего места и пошла в туалет и повесилась там от горя и ревности а мужчина доиграл до конца и те люди с верхних полок попадали вниз в безумном пароксизме страсти этой ночью под небом Кастилии тьфу черт между Питером и Москвой и поезд уже прибывал на станцию а мужчина внезапно выбросился в окно неразделенная любовь и все такое.

Я стоял у того же окна, материализовавшись из собственных мыслей, открыв глаза. Кругом была ночь. Моя зубочистка совсем затупилась и я выбросил ее в помойное ведро. Потом я развернулся и пошел к другому окну. А солнце в том сортире так и не появилось.