Первое, что приходит в натренированную масмедийную голову современного среднестатистического обывателя при слове «современный художник» – ползающий на карачках голый человек в собачьем ошейнике, размазывающий краску по дорогой шубе из бутика.

Когда голый человек получает долгожданное внимание прессы и пары нужных людей из арт-сферы, встаёт и надевает свитер, он отвлечённо улыбается и блестяще философствует. И слово «художник», как и слово «обыватель», не несут больше тех чётких представлений о категориях людей, как это было до недавнего времени.

Понятно, что сами художники определяли творчество намного шире, чем это делали народные массы, относящие понятие творчества к готовым произведениям искусства, висящего суровой торжественностью на стенах вечности (проще говоря – то, что в музеях и лучших домах Парижа). Массы видели в картинах зеркало идеалистической реальности, но постепенно реальность на полотнах исказилась.

Какая же ситуация настигла оборудованное до состояния «второго костюма» технологичными средствами информации общество 21 века, как теперь обыватель (назовём его для подчёркивания культурной функции культценитель) способен разобраться без многочисленных теорий и легенд, которые стали неотьемлимой частью художника, что перед ним действительно произведение искусства, а не кусок недоеденной пиццы, засунутой в тостер?

Умные современные бородачи, без помощи традиционных кисти и бумаги творящие скорее не культуру в классическом смысле этого слова, а культурное действие и называющие себя концептуалистами, ответят без промедления – и раньше картина представляла из себя кусок холста и смешение природных элементов – красок, а сейчас… сейчас возможность самовыражения и реакции на действительность у творческих личностей расширилась до бесконечности – а вы со своими бабушкиными сундуками…

Словесно современные художники в силу нахождения во враждебном информационном поле подкованы сильно и стильно, как конь Наполеона, заставляя вспомнить о важной роли софистики в сферах, близких к обману.
Растереянный зритель, которого никак не удаётся подготовить к очередной выставке актуального искусства, уже понемногу понимающий, что, в принцепе, уже не столь нужен в своём качестве, так и не нащупав собственными чувствами эстетической границы между объектами, представленными в галерее-выставке-вернисаже, и издевательским приколом в рекламном ролике по телевизору, пожимает плечами и оставляет оценку современного искусства на усмотрение «сведущих людей».

Максимум соприкосновения с искусством незадачливого ценителя – сходить в Третьяковскую галерею или приобрести на художественном развале аляповатое полотно с берёзами. Культценитель уходит с живого художественного поля, запутавшись в клубке теории, рекламы и антирекламы – на поле выходит «сведущий человек» (для придания конкретного образа дадим ему имя Герман Фазанокис, крупный специалист в области современного искусства).

Герман Фазанокис выпил очень много концептуального виски с ведущими галеристами Европы и Америки (с Россией немного проще – здесь количество галеристов невелико и не пополняется), и его мнение решает – узнают ли назавтра в узких, но самых важных для арт-рынка кругах – что за звезда родится? Сведущий человек знает, какие кнопки масмедиа стоит нажать, кого и где продать, что о чём сказать. Для него продвижение искусства – игра в тетрис.

Но эта сторона жизни современного художника – дальний план, задворки картин Босха. Важнее определить – кто и как делает основную и самую неблагодарную работу в механизме художественной культуры – кто есть художник?

Тема замкнутости современной художественной тусовки, её самодостаточность представляет собой размышления позднего Хайдеггера для слуха культценителя. Ему хочется просто увидеть движение души художника, связать его со своим представлением о художественности и насладиться.

Но на входе ему суют в руки брошюру с текстом, и, прочитав пространный текст, перенасыщенный гностическими выжимками, метафорами и цитатами из Библии и из инструкции по пользованию пластиковыми стаканчиками, культценитель входит в пустой зал. Зритель говорит – и что?

Художники, больше чувствуя спиной пытливый взгляд галериста, говорят – и ничего. Не понимаете нашего искусства – дорастите. Но это те художники, кто уже вхож в недружный снобистский круг «близких к Телу» (раскрывая современный словарь арт-терминов, находим под понятием «Тела» галериста или другую персону, продвигающую художника на арт-рынке).

Приходится признать национальный характер русских дел на художественном рынке – у нас галерист больше хозяин, чем арт-менеджер, и рядит своих холопов в рекламные портки из денежных купюр, не заботясь о качестве товара. Но его понять можно: функция Тела – поддерживать жизнь в органах, Душой же здесь выступают художники.

Теоретически Душа двигает Тело, дабы Тело продвигало Душу. Не стоит пояснять, кто доминирует в этом замкнутом круге. Формируя тот или иной коллектив художников, вкус одного Тела распространяется на общую тенденцию восприятия произведений искусства.

И художники, ещё не попавшие в милость к тому или иному галеристу, спешат пересмотреть свои стили, техники, идеи, вкусы и темы творчества. Музой художника становится галерейное Тело.

Конечно же, не все художники занимаются актуальным искусством (актуальность здесь для простоты – злободневность тем), как не все стремятся занять нишу в долгожданном кругу той или иной галереи. Многие влачат сомнительное художественное существование, преимущественно лепя конвеерным способом приятные глазу, но совершенно пустые стильные картинки, многие в ущерб чистому художественному поиску идут в смежные области – дизайн, реклама.

Их позиция проста – если зрителю нужно понятно и недорого, то и вкладывать в такое творчество душу и огонь бессмысленно.
Между тем слово художник распространилось на многие профессиональные сферы, став чем-то вроде креативного статуса сотрудника фирмы.
Не стоит говорить о том, что художником стали нарекать дизайнера, а дизайнером – компьютерного чертёжника, подгоняющего по цветам два прямоугольника в рекламном блоке. Так кого же стоит называть художником, где предмет разговора?

Недостаточно будет сказать, что художник – персона, решающая творческие задачи – раньше девушку, пришивающую бумажные цветы к шляпкам в подсобке магазина, художником не называли. Ремесленник ещё не художник. Нужно представить себе каплю воды, летящую с ветки вниз. Изменяя форму, капля не изменяет своё внутреннее содержание. Постоянный поиск, изменение формы – это Новаторство, первая составляющая настоящего художника.

Неизменное содержание – это Традиция, благодаря которой художественный потенциал преобразуется в систему символов и чувств, призванных донести до внешнего мира взгляд художника. Традиция является базисом, на котором стоит открытость искусства для зрителя. Если искусство непонятно, безлико, замкнуто и не находит в душе зрителя отклик – ещё не стоит кричать о непризнанной гениальности.

Тысячелетия художники вырабатывали систему подачи визуальных символов, ставя мост между высотой художественных откровений и материальным выражением – люди созерцали произведения искусства и тянулись до этих высот. Традиция – совсем не то, что может уйти из искусства. Если вытащить скелет – много тело не протянет.

Современный конфликт заключается в отдалении зрителя и художника. Общество потребления создало такие условия – равные для всех сфер деятельности – что многообразие предложений сделало ценность духовной составляющей предмета (в том числе – картины, скульптуры) необязательной. Сначала заговорили об интеллектуальной ценности, теперь и это не имеет значения.

Произведение искусства, как и гамбургер, стул и место на парковке, можно получить в том виде, в каком пожелает потребитель. Потребитель говорит – не понимаю современного искусства, но хочу, это модно, или – не понимаю современного искусства, и хочу как в Ренессансе. Художник говорит – сейчас сделаем. Он совсем больше не озабочен – великие ли вещи он выражает, он больше беспокоится – нужно ли это, сможет ли это кто-нибудь потребить? Это другая крайность, в отличие от актульного искусства – сникерс-художник, художник для чужого вкуса.

Такие ничем не лучше своих коллег-концептуалистов, с помощью непроверяемости своего искусства выдающих шалость разума за шедевр.
Художник, творящий в нынешнем времени и пространстве, в любом случае современен, главное – чтобы он действительно был художником. Критерий современности не подразумевает нахождения художника в той манере делания творчества, которая наиболее сейчас актуальна и нова (Не имеется в виду новизна современного концептуального искусства – данный вид подачи материала известен даже не со времён авангарда 20-х годов прошлого века, а со Средневековья, но тогда это никак искусством не считалось и использовалось для увеселения и в декорациях балаганных театриков.

Единственное отличие – новые технологии). Но нас интересует – что объединяет всех современных художников, вне зависимости от того, в каком стиле и направлении они работают? Ответ на этот вопрос кроется в характере современного общества. Оно технократично, структурировано, цинично, демократично и ресурсно. Общество в наше время больше не ищет в эстетической сфере продолжения, исчерпав себя в экспериментах с модой, кино, рекламой и дизайном, оно попеременно нажимает разные кнопки на уже сложившейся панели, и все «новые» облики предметов в магазинах, компьютерные эффекты и вид одежды – не что иное, как комбинирование старого, нажатие уже имеющейся кнопки.

Художник, главной функцией которого раньше было запечатление действительности и продвижение вперёд уже имеющихся взглядов, стал выполнять чисто рабочую функцию – нажимать на эти самые ресурсные кнопки. Эксперименты с новыми технологиями уже не внушают зрителю трепета прикосновения к чему-то вечному и божественному. Либо где-то он уже это видел, либо не верит, что это – искусство. И художник, настоящий художник, стал вещью в себе, яйцом, оценку которому давать уже некому – артценитель ушёл из интимных покоев художника.
Искусство рождается обратно, превращаясь в яйцо, с бешенной скоростью расходуя свой потенциал на то, чтобы играть по правилам информационной империи современности. Получив свободу и многообразие, художник потерялся. Так же, как зритель. И единственное, на что ещё с надеждой смотрит художник – Традиция. Традиционные методы изображения манят его и отталкивают (не старо ли, современно ли?), но остаются отправной точкой поисков, в которые ещё можно верить на уровне эстетической ценности.

На чём же строится и всегда строилась сущность художника, желающего быть самоценным и в то же время востребованным? Традиция, Новаторство, Маркетинг (Сюда же стоит отнести и Индивидуальность, но это априори входит в Новаторство). Если человеку как творческой личности есть, что сказать, и он знает по предыдущему художественному опыту, как это сказать, вносит свои поправки и отстаивает в социальной сфере право своего произведения как искусства – он способен быть художником.

Маркетинг конфликтует в жизни художника с Традицией и Новаторством, крайне сложно поддерживать на должном уровне и внешние, и внутренние стороны творческой жизни. Пожалуй, из немногочисленных примеров можно вспомнить Сальвадора Дали в мантии из омаров, сумевшего по-королевски проехаться на этих трёх китах. Современные же творцы идут либо в Маркетинг, либо в Халтуру, явление которой рассматривать не стоит.

Оставшиеся единицы скурпулёзно ищут в себе внутреннего зрителя, лишившись в силу принципов возможности полноценного продвижения во внешней среде. Если им удаётся выпрыгнуть со своими картинами зал, полный народа – они и сами рады увидеть зрителя, но забыли, что это такое – зритель. И смешиваются с богемной толпой, где намного живей обсуждается некое произведение искусства, информация о котором прошла на всех сайтах Интернета и в нескольких авторитетных глянцевых журналах.

Пусть даже на деле самого произведения искусства может и не существовать, но так ли это важно?
Нужно понять, что качество и вкус современного искусства зависит не от количества творителей искусства (тех самых художников), а от количества и заинтересованности ценителей искусства, находящихся на своём дилетантском уровне в таком же глубоком поиске, как и хороший честный художник. Но и те, и другие перестали видеть друг друга. Как два плохих любовника, один из которых хочет поесть, а другой озабочен прыщом на заднице.

Зрачок современного артценителя расширяется-сужается, мелькают рекламные плакаты, новые модели мобильников, мерцают телеэкраны, указатели, стрелки, витрины, вот интересно – появилось что-то модное, надо посмотреть, почитать журнал, послать е-мейл, посидеть в кафе, купить джинсы, опять проносятся мимо орнаменты, фрагменты чего-то знакомого в рекламных плакатах, рекламные ролики, взрывы на киноэкране, всё очень креативно, всё заинтересовывает, но утомляет. Стоп, а это что? Художник со своей картиной. Яйцо какое-то.




Капралов Семен, 2006