Расцвела над лесом
полная луна,
поднятая бесом,
как бокал вина.

Вновь хандра и скука
в сердце залетят.
Умер день без звука,
выпив звездный яд.

Лягут черным крепом
тени на погост.
Выползет из склепа,
встанет в полный рост

граф Никита Страхов,
вспомнивший о том,
что повенчан с плахой
ржавым топором.

Эх, тоска без края –
темная вода.
На ветру растают
кости без следа…

Мачо полуночный,
похотлив и груб,
на девицу вскочит
старенький инкуб.

И прильнет, бродяга,
к девственной груди…
Пусть поспит, бедняга,
Ш-ш-ш… не разбуди…

В полночь соберутся
ведьмы на шабаш.
Выпьют, подерутся…
вроде бы кураж…

Но вино не смоет
древнюю вину,
И к утру завоют
ведьмы на Луну.

Ночь – первооснова
бреда и стиха.
Засияет слово
в пламени греха.

И в своей каморке,
среди звезд и лет,
бредит о девчонке
пожилой поэт…