Я знаю месть в лицо и со спины,
я знаю, где в ней слабость, где величье,
я знаю, что в ней львиное, что птичье...
Посланцы смерти не удивлены

пристрастием к невзрачности вины, –
знакомая до дна, до неприличья
изнанка человечьего обличья,
не Божий суд – проделки сатаны.

Что в этой страсти истинно, то ложно.
Свернуть с дороги просто невозможно –
канатоходческий проложен путь

до той черты, волшебной перемены,
где привыкать к рассвету постепенно
и в новый день, как в озеро, нырнуть.