***


Я – никто.

Для того, чтобы это осознать, попробуйте представить, что в мире нет часов: ни на вашей руке, ни на стене, ни в компьютере. Такая простая вешь, эти часы, но если они вдруг все одновременно исчезнут, наступит Конец Света. Такой же, как у меня сейчас.

И мы с вами сравняемся.

Из тех состоявляющих, которыми заполнены две недели моей жизни, я могу сделать следующие заключения: я – мужчина около тридцати с хвостиком, у меня есть вредная привычка курить и мне кажется, что я прочитал много книг, так как все, что я смог найти в радиусе своего нахождения из текстового материала, от Лотреамона до Библии, мне показалось знакомым. Словно я это где-то уже читал. Самое обидное, что меня никто не ищет, а держать меня в больнице нет смысла, так как я, в принципе, здоров. Кроме лишь того, что не помню, кто Я.

Я нахожусь в постоянном состоянии де-жа-вю, и уже к этому привык.

Зеленый, зеленый, зеленый. Такой это удивительный цвет – зеленый – а я его как будто только увидел. Перед моим лицом ветка, на ней, у ее окончания, распустились молодые листья, они еще клейкие и между ними словно паутина. Они только что родились? Либо они просто новые волосы на теле дерева? Если они только что родились, то они ничего не помнят и им предстоит все самим исследовать, а если они лишь волосы.Что ж. Тогда они тоже ничего не помнят. От общего к частному или от частного к общему?

Мое положение не завидно.

Каждую ночь я сажусь возле окна, смотрю на туман над деревьями и пытаюсь вспомнить свое самое дальнее воспоминание. Ночью мне многое снится, только я не знаю – это сны или прошлая жизнь. Не могу отличить. Позавчера на мне пробовали депривационную ванну. Это когда тебя помещают в теплый соленый раствор в полной темноте, и мозг, отключенный от внешних раздражителей, начинает искать информацию изнутри. Я видел там много интересного. После пятичасовой процедуры я несколько часов наговаривал на диктофон увиденное и, может, я наконец стану известным как Пелевин. Но там не было ничего такого, что относилось бы к какой-нибудь обычной жизни Степана или Виктора. Пусто. Понимаете?

Кому ЭТО было нужно? Я заснул или, наоборот, проснулся?

Врач говорит, что мне нужен стресс, чтобы все вспомнить. Вчера я его спросил: «Может меня ДО вообще не существовало? Может я только две недели назад родился – просто сразу взрослым?» Доктор подозрительно на меня взглянул, но с интересом, и ответил: «Если бы так, у тебя бы не было никаких рефлекторных воспоминаний и, уж тем более, привычки курить». Я с ним согласен. Но мне эта идея нравится. Например, читаю Библию, а в ней не написано, что Адам сначала был зародышем, а потом подростком. Он сразу появился мужчиной, как и я. Но наверняка они многого не договаривают. В Библии.

А вот сейчас я уже не знаю, хочу ли я вспомнить или нет.

Дерево щебечет птицами, словно они – его голос. А ветка упрямо продолжает делиться. Прямо у меня перед носом. Оно простирает мне свои руки и щебечет. Ну – скажи мне. Ну давай. Я попробую понять. Очень сильно сосредоточусь и пойму то, что ты мне говоришь.

Я просто шел по улице. Небольшой областной город. Шел и ничего не помнил. Это мое первое воспоминание. Каждую ночь я пытаюсь пройти ЗА эту улицу. Например, я представляю, что иду вдоль хрущевок с кустами в том состоянии между сном и бодрствованием, пока ты еще можешь что-то контролировать. Потом я пытаюсь перейти на другую сторону улицы и резко повернуть обратно. Это мой собственный метод, пока, к сожалению, не принесший результатов. Я захожу очень далеко – там и река, и люди, и магазины, но потом мне кажется, что я это все придумываю. Я плаваю по своим мечам, а не в реальности.

Интересно, если бы я сейчас был «нормальным», занимала бы меня жизнь этих двух листьев настолько? Я на них могу смотреть часами не отрываясь. Мне кажется, я постигаю какую-то тайну вселенной. Они растут и из сердцевины уже показались первые почки. Вчера до них добрался муравей и облизал их как сладкие леденцы. Сегодня муравьев уже несколько. Завтра родятся новые листья, вылезут черепашкой из чрева дерева и скажут мне: «Привет».

А вдруг они все – листья, муравьи, кошки – все помнят, что было ДО и ПОСЛЕ, а просто я –нет?

Мне чувствовалось, то есть подсказывала интуиция, что только я сам могу ответить на эти вопросы. Никто в целом свете не смог бы мне помочь. Вчера сидел в парке и читал несколько книг сразу. Мне понравился шведский философ, Эммануил Сведенборг, который написал, что бог – это большой человек, в котором небо (дух) и земля (плоть) едины, а мы его укороченные масштабированные копии, у которых не едино ничего. Мы даже хуже листьев и муравьев, потому что те наверняка знают, что являются одним целым с деревом или муравейником. А вот я, например? Я – один во всей холодной вселенной. И от этого меня тошнит и расчленяет на атомы.

Ко мне подходит мальчик и смотрит. Смотрит и молчит. Я его спрашиваю: «Кто ты?» Он мне отчечает: «Бегемот, а ты?» Я, ничуть не удивляясь, говорю: «А я – пропеллер». Он садится рядом, словно я произнес правилный явочный пароль, и мы с ним вместе смотрим на дерево. Молчим. Мне вдруг необъяснимо уютно.

Ведь кто-то сделал со мной Это? Кому-то было нужно, чтобы я превратился в белый лист бумаги? Значит, я не одинок.

Меня снесло ураганом. Меня пронесло со скоростью света по всем предыдущим плато, где можно было хоть что-то членознакомое встретить и остановило в состоянии X. Состояние Х было движением в эфире. У меня перепуталось все: время, пространство, глаза, верх и низ. Никакого ЧТО там не было – лишь абстрактные картинки, которые отдаленно напоминали предметы из реальности, которая осталась далеко и уже не факт, что существовала. Мутнота от желания выплыть на поверхность и невозможности сделать это, какой-то кисель вокруг из пятен, звуков, света. Потом выявилась комната-зал-пространство, в которой я пытался сфокусировать себя, а на меня смотрели множественные зеленые глаза. Просто наблюдали, пока я судорожно старался обрести хоть какую-то устойчивость и ориентацию. Жуткота – это наименьшее из описаний, которое можно было бы применить в тот момент. Где-то в еще работающей и пытающейся себя починить части мозга промелькнули догадки-объяснения, что: «вот она, потеря разума», а также: «наверное, я смотрю дурацкий фильм». После этой гениальной вспышки логики последнюю функционирующую часть мозга снесло тоже, и я остался висеть в чем-то напоминающем невесомость. Сознание больше не пыталось проанализировать что и как, оно лишь потеряло контроль и отключилось.

Вслед за этим меня оставило в покое дальнейшее деление и расщепление на абсурд и несоединимые-неподдающиеся истолкованию реальности и я увидел маленького Себя. Вернее существо, именуемое-именованное мною и прожившее 35 лет на земле, имевшее русые волосы и носившее в тот момент черную кожаную куртку и бежевые вельветовые брюки, у него были кроссовки Nike и несколько мобильных телефонов в кармане. Я увидел себя, вернее уже ЕГО, как единое целое, как концепцию, идею и продолжение, с полностью заключенной в нем жизнью, прошлым и настоящим, на которые было потрачено 35 лет линейного времени. Он на мгновение застыл, как робот, как оболочка, и мне предоставилась возможность понять единство и относительность, а также спектакль жизни, который можно прокрутить за секунду и разочароваться. Он не был грязным или противным, наоборот, какие-то отрицательные ощущения отсутствовали, но явно было лишь то, что он – ОН – это скорлупа, средство передвижения, а также получения и отдачи энергии во время еды, секса, сна, скитаний, метаний, творчества, самоопределений. Как можно по-другому определить скорлупу, кроме как «скорлупа»? Ну, или, Тойота Корола?

Скорлупа (она же – мои бывшие естество и бытие) была где-то далеко – то ли внизу, то ли просто на экране некоего монитора, что в принципе тоже далеко, а близко было иное ощущение себя-вне-скорлупы, вне личности, вне границ. Новое Я не поддавалось никакому самоопределению, но оно БЫЛО. Существовало иное Я. Вряд ли это было даже «Я», скорее всего некий разумный – то есть, продолжающий мыслить – опыт, протяженность, суть, чье существование мы своими оболочками поддерживаем, частью чего являемся, откуда отпочковались и куда прикрепимся после потери «себя» в рациональном смысле.

Что еще.

Какие-то картинки, меня хлестали по щекам, чтобы я пришел в себя, я видел горы и туман за окном, врачей надо мной. Врачи были зеленые и их была стайка. Потом на меня надели намордник с наркозом и я опять вырубился.

Очнулся обставленный капельницами, меня колотило. Я должен был пить воду, чтобы вывести наркоз, но после глотка меня выворачивало. Впервые в жизни я проснулся инопланетянином, хотя у меня, наконец, были Имя, Семья, Работа и Жизнь. До какого-то момента скорлупа и Я были едины. Жилось легко.


- Я Пропеллер.

- А я Бегемот. Не забудь про меня Там, ладно?