.




                                  * * *



(...Ф а у с т и М е ф и с т о ф е л ь, переодетый в М о н а х а.)









                                  Г о л о с :

"...Ночь холодна, и нет вблизи гостиниц..."

                                  Ф а у с т :

«Кто там?.. Входи...»

                                  « М о н а х » :

                                  «...Монах я, августинец...
...Благословенье, мир сему жилищу...»

                                  Ф а у с т :

"...Там ты найдешь постель себе и пищу...
И вот вина бутыль – стоять без дела что ж ей...»

                                  « М о н а х » :

«...Благодарю — я сыт уж, милостию Божьей...»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

                                  Ф а у с т :

«...Что ты, монах?.. Ах, — холоден прием...»

                                  « М о н а х » :

«Нет... Тень... я вижу на челе твоем...

                                  Фауст молчит.

...Быть может, мой вопрос тебя рассердит...
Достаточно ль в молитве ты усерден?..

                                  Фауст молчит.

...Молись три раза в день, не реже —
И будет дух твой вознесен!..»

                                  Ф а у с т :

«Мне не поможет — много грешен...»

                                  « М о н а х » :

«В делах ли, в помыслах?..»

                                  Ф а у с т :
                                  «...Во всем.»
                                  « М о н а х » :

«С порога я, сразу, лишь только вошел —
Источник опасной заразы нашел:

Вот, душу твою разъедающий, яд —
Запретные книги на полках стоят!

О, сколько они уж сгубили людей...
Как звать тебя?..»

                                  Ф а у с т :

                                  «Фауст.»

                                  « М о н а х » (в «испуге» отшатываясь) :

                                  «...Изыди, злодей!..

(Бормочет что-то бессвязное, очерчивает в воздухе руками какие-то фигуры, похожие
на кресты, плюется. Наконец, слова, которые он произносит, становятся более отчетливыми.)

...Покинь, разрушитель, владенья Христовы,
Ведь тело живое — Храм Духа Святого...

...Рогатая гадина!.. Требую я:
Оставь это тело!.. Изыди, Змея!..

...Вот — показался!.. Вот — выходит!..

(Бросаясь к окну.)

                                  Вышел!..

(Захлопывает окно, вытирает пот. Фаусту, спокойно.)

...Давно уж, сын мой, о тебе я слышал.

Повсюду молва о тебе говорит —
Что дом твой для нечисти всякой открыт,
Что Господа ты от себя отвратил,
Что числа магические выводил,
В сношения с Дьяволом часто входил,
Что мертвых к себе вызывал из могил,
В пучину все глубже себя погружая,
Что крыс разводил и губил урожаи,
Что — в полночь — летаешь в и н ы е края...»

                                  Ф а у с т :

«...Да, ты не ошибся. Да, все это — я.»

                                  « М о н а х » :

«...Что ж, значит, меня к тебе, Фауст, сегодня
Не случай привел — Провиденье Господне!

Я — луч, что ведет из пучины — на сушу:
О н хочет вернуть твою падшую душу,

И — как далеко б ни зашло заблужденье —
Он ждет от тебя еще, Фауст, смиренья!..

                                  Фауст молчит.

...Тебя Он в ы б р а л, наградил
Умом живым, пытливым, быстрым —
Ты всех друзей опередил:
Ты стал в шестнадцать лет магистром!..

Тебе Он дал все, думал — плечи
Подставишь ты Ему, Атлант!..

(Кивает на одну из висящих на стене гравюр.)

Вот — Дюрер: тоже был отмечен,
А он — во что вогнал талант?..

Кому — возьми его любое
Творение — они нужны?..

«Йогану Фаусту, с любовью...» -
Ах, да, — ведь вы же с ним дружны!..»

                                  Ф а у с т :

«Люблю я старого знакомца...
Вещь эта очень мне близка —
Такая ж у меня по солнцу —
Венецианскому — тоска...»

                                  « М о н а х » :

«...Ты любишь дерзких, гордых — падших! —
Таких, как Дюрер, Гольбейн-младший...
Гольбейну ты ведь подсказал...»

                                  Ф а у с т :

«...Сюжеты для «Видений смерти»...»

                                  « М о н а х » :

«...Но кто перо и кисть вам дал —
Об этом забывать не смейте!..
Ты Теофраста Парацельса —
Еретика! — спас от Процесса!..»

                                  Ф а у с т :

«...Спас от костра я Теофраста —
Врача, поэта и фантаста!..»

                                  « М о н а х » :

«Все встанут пред столом судейским
В земле священной иорданской —
Будь то Агриппа Неттесгеймский
Или Эразм Роттердамский!..

И ты!.. Глаза закрою лишь —
И вижу — ты в огне стоишь!..»

                                  Ф а у с т :

«Что ж! — выбрал сам я участь эту:
Огонь всегда к лицу поэту.»

                                  « М о н а х » :

«...«По-э-эт!..» Оставь ты эту спесь:
Есть Божий дар, по крайней мере,
Но нет твоей заслуги здесь —
С чего ж ты так высокомерен?..»

                                  Ф а у с т :

«Да, не в бою я взял свой клад,
Здесь возражать я не намерен.
Но так же горд аристократ,
Так царский сын высокомерен,

И величав он, и нескромен,
Хотя его заслуги нет
В том, что зачат он был на троне,
Что принцем он явился в свет!

Так я — наследник по прямой
Всех, кто воспел, кто создал что-то —
Орфей, Гомер, Петрарка, Джотто —
Стоят безмолвно за спиной!..

Он сам безбожно всех запутал —
Пусть осторожен будет впредь:
Ведь глупо ждать, что я забуду
О том, что я умею петь!

Ждать, что волшебною свирелью —
Орехи буду я колоть!..
Какого ж хочет Он смиренья,
Когда поют и дух, и плоть?!.

Бездарность может быть смиренна!
Смиренно — служит пономарь...
Поэт — на серый холст Вселенной
Кладет лазурь и киноварь!..

Не стать ему уж страстотерпцем,
Иная доля его ждет,
Его пылающее сердце
Любое рубище прожжет!

Поэт — нескромная работа!
Всегда — как Лейденский пророк —
Он будет раздражать кого-то,
Всегда он — горд и одинок! »
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

                                  « М о н а х » :

«Ты душу, Фауст, опалил,
Но Он все ж был с тобой доныне —
Вот так Архангел Рафаил
Сам погубил себя гордыней!..»

.