Краткая справка:

Давыдов Петр Иванович родился 18 августа в Баку. Постоянно проживает в городе Натания (Израиль).

По образованию инженер-электронщик. Работал в качестве корреспондента ТАСС-Азеринформа. В 1990-м году в издательстве «Баку Язычы» выпустил сборник юмористических рассказов «Добрая примета».

Женат.

Владелец консалтинговой фирмы «Агентство Натан и Петр».
С персональной выставкой избранных произведений автора, осуществленной на нашем сайте, можно ознакомиться в Поэтическом салоне (первая часть: link ; вторая часть: link).

Наиболее полное собрание произведений Петра Давыдова можно найти по адресу http://www.stihi.ru/author.html?eshahava

-------------------------------------------------------------

Polkovnik: Здравствуйте, Петр! Прежде всего благодарю Вас за то, что отыскали время и возможность для этой беседы. Теперь сразу же с места в карьер, не откладывая, как говорится, в долгий ящик. Вы пишете много, на разные темы: есть философская и гражданская лирика, пейзажные зарисовки, знаменитое на весь Рунет эротическое направление, тексты песен и многое другое... Расскажите, как давно Вы, что называется, взялись за перо? В детстве-юности, или в более зрелом возрасте? Помните ли Вы свое первое полноценное поэтическое произведение? Историю его создания? Что, как говорится, подвигло?

П.Давыдов: Я часто получаю письма, где меня расспрашивают о самом разном. Но, скажу честно, почти ничего не рассказываю о себе. Мне кажется, что все сказано в стихах.

Первый раз я написал стихотворение, а точнее рифмованные строки, в четвертом классе и, конечно, предназначалось оно девочке. Я его помню, но приводить не буду. Перед окончанием школы я написал несколько стихов и песенок по этому поводу и очень довольный распевал их! А когда учился на втором курсе института, в нашей многотиражке первый раз напечатали мои стихи о стройотряде.

«Мастерки лежат в инструменталке,
Ручки помнят пальцев теплоту.
Уезжаем, до чего же жалко
Оставлять уставшую мечту...»

(в оригинале было «окрепшую мечту»)

И т.д. Стих был напечатан в подборке материалов и без подписи, но я был страшно рад. И даже утащил из типографии аллюминиевые гранки и ставил дома, такие необычные печати...

Кстати, однажды мне уже пришлось отвечать на этот вопрос, о первом стихотворении. Я написал в ответ вот это:

Листаю с Женей дни рождений
давно написанных стихов –
обрывки мыслей и видений –
теперь – совсем иных эпох.

Когда слова слагались в строки,
чтоб их себе произнести.
И не пытался критик строгий
оценку чувств произвести.

Какие смутные движенья
моей проснувшейся души,
стихов приветствуя рождения
я записать тогда спешил?

Не чувствуя себя поэтом,
не слыша музыки стиха:
Но как приятно было это –
писать восторженно слегка!

И неумелые творенья
читать как будто в полусне.
А первое Стихотворенье
уже незримо шло ко мне.

Так тонко чувствующий Женя,
храня обрывки прошлых дней,
черновикам дари рожденье,
раздав им часть судьбы своей.

(link)

Стихи рождались самые разные, но я их почти не печатал.

А печатал я другое – статьи, рассказы, писал сценарии для сатирического киножурнала. И уж точно не думал, что напишу стихи, которые будут столь откровенными, хотя все, что связано с эротикой мне нравилось всегда. И нравится!

Polkovnik: Вашим читателям тоже! Раз уж затронули соответствующие мотивы Вашего творчества, рискну задать, пожалуй, довольно интимный и несколько даже провокационный вопрос. Многие Ваши эротические произведения посвящены Вашей супруге, в частности весьма откровенные работы с лаконичными, но очень трогательными комментариями-посвящениями есть и среди выложенных в Вашей персональной выставке у нас, в Салоне. Вы как-то обмолвились, что жена – Ваш главный редактор. Трудности есть? Грубо говоря: соответствующие вещи пишутся Вами с оглядкой? Практикуете самоцензуру? Бывает что-то «непроханжэ»?

П.Давыдов: Практически все мои стихи посвящены моей супруге, а не только эротические. Все мои стихи о любви – это об Оле. И остальные тоже.

Оля по образованию филолог и, конечно, она и первый читатель, и главный редактор.

Мне многие говорили, что мои стихи пронизаны оптимизмом, радостным настроением. Мне самому трудно судить, но скажу, что именно Оля все время настаивает, чтобы я не писал ни грустных, ни мрачных стихов.

Вообще мои стихи – это моя жизнь.

Стихи – мои дети – простите меня,
Что я отпустил вас скитаться без цели,
Когда вы еще ничего не умели,
А дали вас звали, обманом маня.

Стихи – мои птицы – в далеких краях
Вы так беззаботно куда-то летели.
И пели, хотя уже были в прицеле,
И перья роняли, прохожим даря.

Стихи – мои тайны – я вас доверял
Зачем – непонятно, кому – неизвестно.
Сначала взбирался по строкам отвесным,
И падал, как будто срывался со скал.

Листочки бумаги – смешная награда...
Но, видно, душе это все-таки надо.

(link)

Что же касается самоцензуры, или писания с оглядкой, то я стараюсь не думать о том, как это будет выглядеть. Сначала напишем стих, а потом прочитаем его и только тогда решим – выставлять или просто сложить в папку. У меня таких неопубликованных штук 200, не меньше. Все руки не доходят разобрать. Мне кажется, что надо научиться выражать себя без оглядки на других. И если ты чего-то стоишь, то найдутся и читатели, и последователи.

- Нашел бы что-нибудь полезнее –
Ты занимаешься игрой.
Не думай, будто жизнь – поэзия,
Не думай, что поэт – герой!

- Как это странно – думать рифмами,
Упрямо подбирать слова.
А критики слетятся грифами,
Ведь слава глупая слаба.

- Но искренность сильнее времени.
Любви не исчезает свет.
И строчки вечностью проверены,
Оставившие тонкий след.

- Иди по лезвию, по лезвию!
Сквозь слезы, грозы и года.
Иди в поэзию, в поэзию!
Не возвращаясь никогда!

- И пусть душа твоя с порезами –
Не прекращай вчерашний бой!

Ведь это главное в поэзии –
Быть до конца самим собой!

(link)

Было очень приятно читать в письмах и откликах, что многие стали писать стихи на откровенные темы после того, как прочли мои. Не думаю, что я стал каким-то первооткрывателем. Просто совпало несколько вещей: появление Интернета, интерес к поэзии, как к малой форме, помещающейся на экран монитора и помогающей при виртуальном общении, и новая искренность – порождение того же Интернета.

Polkovnik: Новая искренность... Метко... Обратил внимание, что практически ни одного комментария на Ваши произведения в Интернете Вы не оставляете без персонального отклика. Судя по всему, мнение каждого Вашего читателя для Вас действительно немаловажно. В этой связи интересно, что Вы думаете о перспективах развития такого новейшего течения, как сетевая литература или «сетература», основанного на прямом интерактивном общении по схеме «автор-читатель-автор», которое печатная литература практически исключает? Давно ли Вы, как говорится, вышли в Сеть? С другой стороны, есть ли у Вас «вневиртуальные», скажем так, традиционным образом осуществленные и распространяемые поэтические сборники, книги? Расскажите, пожалуйста, по-подробнее о Вашей акции с бесплатной рассылкой всем желающим тематической подборки Ваших произведений «Божественный завтрак в постели». Что это – вполне доступное пониманию каждого здоровое тщеславие, либо подвижнический альтруизм бессребреника, или и то и другое?

П.Давыдов: Термин «новая искренность» я встретил в одной статье о системах общения в Интернете. Там рассказывалось о разных видах общения (предельно искреннего и публичного), о сайтах, где выставляют фотографии, описывают разные случаи из жизни и т.д. Даже приводился такой забавный случай: двое – он и она – общаются на сайте под псевдонимами. Их ники известны некоторому кругу знакомых, и там они рассказываю в публичных беседах с ними и между собой о своих преживания в семейной жизни, романтических увлечениях и т.д. Самое удивительное, что эти двое в реальной жизни являются мужем и женой о чем многие на сайте осведомлены. Предельная откровенность в сочетании с публичностью, общедоступностью породили, наверное, новый уровень искренности. Мои откровенные стихи пришлись как раз кстати.

Сначала, когда четыре года назад (в апреле 2001) я появился на сайте «Стихи.ру» я даже не знал, что можно и надо отвечать на отклики. Но потом, когда разобрался, я решил обязательно отвечать. Ведь человек мне написал от души. Но, правда, есть и такие, которых просто стоит не замечать. Думаю у таких людей организм вырабатывает слишком много яда, и они спешат поделиться этим ядом с окружающими. На общение с такими у меня нет времени.
Сетевая литература, судя по всему, это огромное и развивающееся поле. Мне кажется, что интересным исследователем в этой области является Караковский (link).
Читал я и о том, что бумажной литературы не будет. Будет, но потеснится.
Мне просто повезло. При той системе, которая сейчас на Стихире, и том количестве сайтов и т.д. сейчас я бы никогда не стал таким известным и у меня не было бы 101 тысяча читателей на одной только страничке Стихиры. За что я всегда буду благодарен создателям этого чудного сайта и, в частности, главному редактору Дмитрию Кравчуку.

Что касается публикаций вне Интернета, у меня есть изданные небольшими тиражами сборники, которые денег и славы не принесли и не могут принести. Заработать на поэзии нельзя, а тиражи даже 2-3 тысячи – это очень мало по сравнению с тем, что ко мне на страничку заходит каждый месяц 3-4 тысячи человек. Из них около 2 тысяч новых. Это при том, что я сейчас почти ничего не рекламирую. Да, я когда-то писал юмористические рассказы, которые печатались в разных местах. И даже издал сборник тиражом в 30 тысяч (тогда еще платили большие гонорары). Сейчас у меня есть предложения по выпуску сборников, но я не придаю им особого внимания. Получится – хорошо. Кроме того, я собираюсь параллельно послать сборники в некоторые издательства, разумно полагая, что надо вести наступление по всем фронтам. А главное же – идательства электронные. Раз уж я родился и живу в Интернете, раз я стал там известным, то там мне и продавать и выпускать книги. Мои стихи живут в Интернете. Их часто рассылают по электронной почте, по «аське», приводят на форумах, в анкетах знакомств. Например, стих «Горячий секс и нежная любовь» цитируют почто на 1000 сайтах!
Обнажды прислал мне письмо один товарищ из Новороссийска, Тарасов Сергей – директор предприятия, дельтапланерист и т.д. Он рассказал мне, что сделал сам несколько моих сборников и раздарил друзьям. Они в востроге и т.д., и он меня благодарит за это (у меня есть огромная коллекция разных любопытных писем). Я послал ему макет одного из сборников, который был подготволен для типографии. Так и получилось письмо, которое я рассылаю моим читателям. В ответ я получаю интересные рассказы, где и как вперые прочитали мои стихи, разные истории... Это – замечательно. Это то, чего практически лишены авторы традиционной, бумажной литературы... Правда, часто стихи публикую без указания своего авторства, но все равно приятно видеть, когда тебя цитируют, хвалят и обсуждают. На разных форумах, в разных странах. Еще такие сборники нужны тем, кто живет на постсоветском пространстве, так как там люди платят за пользование Интернетом по часам, и им очень трудно читать с сайта стихи. Я разослал почти 600 писем (за год). Эти 600 человек – мои будущие литературные агенты, которые помогут мне дойти до новых читателей.

Polkovnik: Потрясающе! Не только планов громадье, но и свершений масса!.. Но это все, как говориться, «проза». Хотелось бы немного коснуться и сугубо творческой стороны, поэтической «кухни», поскольку подавляющее большинство наших посетителей – Ваши коллеги-авторы, наверняка заинтересованы получить пару советов из уст яркой, успешной и признаной творческой личности, каковой Вы, без сомнения, являетесь. Итак. Разумеется, что столь благородная, сколь и весьма относительная и трудно формулируемая категория, как вдохновение – неотъемлимая составляющая создания любого мало-мальски достойного художественного произведения, но чисто технически: существует ли у Вас лично какая-то достаточно стройная схема-система-алгоритм написания стихотворения? Проще говоря, с чисто ремесленной точки зрения, как создает свои маленькие шедевры поэт Петр Давыдов? Приоткроете тайну?

П.Давыдов: Вы величаете меня поэтом, но, я сам себя так никогда не называю. Тут меня спросил приятель, как я оцениваю свое место в литературе? Я очень удивился такой постановке вопроса. Где я и где литература? Одна умная женщина написала, что меня никогда не признает литературная тусовка, и это правда. Мои стихи нельзя считать литературой для избранных, скорее – наоборот.

Так что прямо не знаю, что можно посоветовать коллегам-авторам. Рассказать о себе – это можно, поделиться мыслями – тоже, но думаю, что каждый сам себе определяет, что и как делать. И очень правильно рассуждает!

Как пишутся стихи мною? Это зависит от ситуации, но в целом схема одна. Нужны несколько составляющих. Смутное желание что-то выразить – ощущение полета. Приятное воспоминание о том, что волнует и что переполняет тебя. Ритм. Ритм – это важнейшая часть. Несколько мыслей (остальные появятся потом, в процессе написания), свободное время – приблизительно полчаса, возможность записывать слова и рифмы. Я считаю, что если так получилось, что ты пишешь что-то, то должен уметь вызывать в себе желание, настраивать себя на создание стихов. Это звучит, возможно, немного грубо, но нужно уметь управлять собой и подчинять свои ощущения планам. Конечно приятно, когда мысли и строки переполняют тебя и звучат в тебе непрерывно, но ведь этого может и не быть. Тогда важно что-то начать писать. Я заметил, что если ты написал три-четыре стиха, то один получается хорошим. Кроме того, когда входишь в это состояние слияния с бумагой, когда отрешаешься от внешних воздействий, неожиданно рождаются строчки, появление которых ты сам потом не можешь объяснить.

Например, однажды я написал пару стихов, может черновиков, потом написал стих «Скажи, зачем тебе нужны две молодые лесбиянки?», посвященое моему давнему приятелю Т. (link), а потом сразу – «И снова плачут ангелы в ночи», на которое уже несколько человек написали мелодии и поют (link).

Когда я начинаю писать стих, то иногда точно знаю, о чем он будет. В таком случае я записываю первые строчки (которые иногда в итоге оказываются последними), потом начинаю писать первое четверостишье. Если есть настроение, то совершенно неважно – пишется сразу или нет. Если где-то стопорится, то я пропускаю это место. Если в голову приходят удачные мысли, строчки, просто рифмы или образы, то коротко записываю все это на этом же кусочке бумаги, сбоку. Потом аккуратно переписываю то, что уже готово. Если что-то не получается с рифмой, меняю слово, или несолько слов, или всю строку. Есть серьезная проблема с рифмами. Когда ты использовал много рифм, когда ты встречал их у других, то очень трудно, не хочется повторяться. Ты сам себе мешаешь. Но надо уметь забывать их и писать каждый раз заново. И не надо стесняться повторов. У меня было не раз – сначала что-то напишу, а потом вдруг встречаю у других авторов ту же рифму. Но ведь это нормально. Повторы есть у всех. То же самое я думаю о темах. Если хочется – пишите стихи. Каждое Ваше стихотворение – ценность, даже если его услышит сначала только один близкий Вам человек.

Когда написан стих, очень трудно сразу определить хороший он или нет, и трудно редактировать. Иногда, правда, чувствуешь, что идет удачно. Так было со стихом «Твоя любовь – моя религия» (Мы летели над Италией, я написал два первых куска и сказал Оле, что получается очень хорошая вещь. Причем интересно, что я описывал там один восхитительный день, проведенный на пляже года три-четыре назад. Просто я все время его вспоминал, и вот выдалось время, и я стал записывать). Так было и со стихотворением «Секс и Любовь» (Интересно, что написал я его лежа в постели и тоже в середине стиха сказал Оле (а кому мне еще сказать?!), что сейчас что-то удачное получится). Бывает и совершенно иначе. «Ангелам в ночи», например, я не придал значения, а многим оно нравится. «Бабочка» – может одно из самых удачных – и вообще сначала затерялось среди листков, и только спустя год я нашел этот стих перед концертом, прочитал, и тогда, по реакции людей, понял, что это нравится.

Когда стих только что написан – он самый любимый. Я сразу хочу его прочитать кому-то. И есть условие – стих нельзя ругать. Ну, хотя бы не сразу. Сначала нужно похвалить. А потом можно и высказаться о недостатках. Мне повезло. Оля очень тактично это делает. И когда она меня критикует, высказывает свои мысли, я всегда старюсь все исправить. Сократить, переставить, заменить слова и неточные формулировки. Но иногда, бывает, и не соглашаюсь. В таких случаях она не настаивает.

Polkovnik: Завидная гармония... А Ваш ответственный и последовательный подход к поэтике восхищает. Солидные учителя? Я имею в виду, какие авторы – поэты, но возможно, и не только – оказали и оказывают влияние на Ваше творчество? Кого Вы просто любите почитать, а на кого стараетесь ровняться? Порекомендуйте, пожалуйста, какие-то имена, произведения, достойные, по Вашему мнению, читательского внимания.

П.Давыдов: Никакого подхода нет... Я вообще учился в математической школе, решал непрерывно разные задачи, а литературу считал чем-то странным и непонятным. У меня сложились деловые отношения с педагогом литературы и русского языка: я сижу тихо, и он меня не спрашивает (это потому, что я побеждал на математических олимпиадах). Так, к сожалению, я многое пропустил и не прочитал. Но неожиданно увлекся стихами. То-есть временно переключился на сборники стихов. Вместо сборников задач повышенной трудности. Я был в восторге от Маяковского, его любовной лирики. Собирал книги, воспоминания, стихи сами заучивались наизусть «Любит – не любит, я руки ломаю и пальцы разбрасываю, разломавши. Так рвут загадав и пускают по маю венчики встречных ромашек...». Поэма «Облако в штанах», «Про это»... Так и видел его стоящим в дверном проеме тесной квартирке Бриков и с ходу читающего по второму кругу только что написанную поэму.

Энергия Маяковского, его волшебное умение играть словами и рифмами завораживали. Это было в десятом классе. Я приехал зимой в Москву и сразу пошел к памятнику Маяковскому. Шел снег. Гранитная плита у основания была белой, как чистый лист бумаги. Я снял перчатки и написал пальцем на снегу «Ты бог!».

В то время я читал все подряд – тоненькие книжечки разных поэтических серий и библиотек, толстые антологии, авторские сборники. Без всякой системы. Писал какие-то стихи и даже ходил в литобъединения, но потом перестал ходить. Мне кажется, что в литобъединениях скорее нивелируют творчество. Приводят его к какому-то знаменателю, сравнивают со взглядами ведущего...

Стихи сами заучивались наизусть. Когда мне попадал в руки новый сборник, я весь дрожал в предвкушении кайфа. Пастернак, Павел Антокольский, Леонид Мартынов, Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Рождественский, Олжас Сулейменов...

Ходил на концерты. В Баку приезжали разные поэты. Удалось увидеть и даже поговорить и с Евтушенко, и Вознесенским, и с Рождественским. А как проходили концерты Окуджавы!.. Писал ли я тогда стихи? Не помню. И уж точно даже не думал их никому показывать из маститых авторов. Мне как-то в журнале «Юность» объяснили, что вероятность там у них напечататься равна нулю. Есть очередь, есть юбилеи, есть знакомства и разные дочки и сыновья, так что ждать надо годами. Позже я увлекся Юрием Левитанским – гениальным автором. Узнал, что он был в Иерусалиме и выступал там. Я очень жалел, что не попал. Оказалось, что это был его последний концерт. Очень люблю читать Игоря Северянина, Брюсова, Фета... Что же касается Баркова, то собрал несколько книг его стихов и подражателей. Любопытно, что сначала эти стихи кажутся слишком грубыми, а потом читаешь с интересом.

Отвечая на ваш вопрос, повторюсь – никого я не считаю своими учителями,
серьезно изучением творчества известных авторов не занимался. Просто люди, которые могли выражать свои эмоции стихами, всегда удивляли меня. И восхищали.

Polkovnik: Ваша скромность – предмет для подражания... Ну хорошо, коли уж Вы столь настойчиво отвергаете принцип какой-то заранее продуманной последовательности, поступательности в Вашем творчестве, скажите: есть ли темы, которые не представляют для Вас интереса, как стихотворца? Чувства, эротика, семейные ценности, философские размышления, поэтические манифесты, трогательные посвящения и многое другое – это, как говорится, целиком Ваше, написано разнообразно, интересно и изобретательно. Что обходите стороной? (Тот же Фет, например, никогда не писал политических памфлетов, хотя жил и работал в очередной весьма «переломный» период российской истории – многие его современники не избежали соблазна высказаться в стихах, что называется, «по ситуации».) Наоборот: о чем Вы никогда не писали, а хотелось бы, просится?.. Я все же исподволь подкрадываюсь к «творческим планам»... У Вас вообще есть творческие планы или «жизнь покажет, что на бумагу ляжет»?

П.Давыдов: Насчет скромности – тут Вы не правы! Я никогда не испытывал смущения заговаривая с незнакомым человеком или оказавшись в незнакомой обстановке. Да и работа корреспондента тоже прибавила раскованности. Как и мой кооператив, который успешно развивался. Параллельно с разными статьями я писал и много стихов, но нигде их не печатал.

Тут дело не в скромности. Просто надо реально оценивать: «этот мир обойдется без нас», как я однажды написал. И без моих стихов. Надо смотреть на вещи реально.

Принцип моего творчества прост. Я пишу о том, что чувствую, и пишу для близких людей. Откровенно и честно.

А не пишу я о том, что жить плохо, что расставание – это на пользу, что все предатели и т.д. То-есть, мне кажется, что плакать и ныть лучше в одиночку, и незачем делиться этим с другими. Тоску и негатив я стараюсь обходить стороной. И, кстати, именно это привлекает читателей. Мне много раз писали, что получают заряд положительной энергии, читая стихи, что приходят на мою страничку поднимать настроение. И что посылают стихи любимым (а грустное ведь и не станешь посылать). У меня собрались сотни интересных откликов...

В огромном и прекрасном мире,
Где главное для всех – Любовь,
Живут стихи в любой квартире,
Звучат стихи в душе любой.

И если там кому-то грустно,
А где-то слышен чей-то смех,
Стихами выражают чувства –
Они понятнее для всех!

Зачем владеют рифмы нами?
Не знаю я, не знаешь ты.
Давайте думать, что стихами
Мы прибавляем доброты.

Очень жалею, что не сделал в свое время одну вещь в прозе. Назвал ее просто «Я тебя люблю» и начал записывать разные мысли и ощущения о том, что я чувствую, думаю об Оле, вспоминая наши дни, торопясь к ней. Иногда я просто задыхаюсь от переполняющих меня чувств, от нежности, которую испытываю, думая о своей любимой женщине. Я понимаю, как нам повезло. И что такое совпадение бывает не часто, и что жизнь, увы, конечна. И хочу передать словами что я чувствую, как мысленно беседую, едва закончив разговор по телефону (но ведь нельзя же все время говорить по телефону!) и как обидно засыпать вечером, расставаясь до утра и... Можно продолжать до бесконечности. Хотелось описать наши дни, знакомтсво, сюрпризы и подарки, удивительное единение в самых разных ситуациях, рождение дочки, путешествия в Париж, Таиланд, Италию, На юг Франции и т.д. Вот об этом я жалею. И даже не знаю, удастся ли хотя бы приблизиться к этому.

О политике? Два раза написал. Один раз, когда посадили Ходорковского («Облака» link). Даже выпустил с посвящением ему. Но убрал посвящение, так как много публикаций было, и вообще посчитал, что мы не знакомы.

Второй раз о Беслане («***» link). Тоже написал сразу, как операция закончилась... Очень тяжело было. Потом думал убрать этот стих, но оставил – многие поддержали.

А вот про теракты в Израиле не писал ни разу. Хотя в Натании, где я живу, при мне их уже было шесть, кажется.

Что касается планов, то я хочу разобрать свои черновики и писать раз в два дня новое стихотворение.

Не хочется заканчивать этот ответ на грустной ноте. Вот ссылки на несколько стихов – как иллюстрации к сказанному о форме, откровенности, эмиграции…

link link link link link

Polkovnik: С Вашего позволения, я снова вернусь к авторской «кухне». Достаточно внимательно изучив Ваше творчество, я обратил внимание на названия, которые Вы даете Вашим произведениям. Чаще всего они очень точны и ярко концентрируют в себе смысловой и настроенческий посыл стихотворения. Порой же Вы, как мне показалось... ну, скажем так, несколько поверхностно подходите к поименованию той или иной работы. Я прав? Я исхожу из тех соображений, что еще (если мне не изменяет память) Шпенглер, анализируя эсхатологические мифы, утверждал, что название художественного произведения (даже изустного) аккумулирует в себе едва ли не основной эмоциональный вектор работы. Вы легко находите названия Вашим стихотворениям? Случались ли у Вас произведения, написанные «от названия»? Или же подобный подход, по Вашему мнению, – нонсенс?

П.Давыдов: Что касается названий, то тут действовал ТАССовский принцип – отразить суть стиха. Но дело еще и в том, что велика конкуренция, и на той же «Стихире» в день раньше выставлялись до 1000 стихов, то сейчас 2000 – 2500 стихов. Чтобы пробиться к читателям надо было их чем-то заинтересовать. В первую очередь названием. Вот и приходилось их давать такими. А в книжке я многие названия вообще убрал или заменил (сборник произведений П.Давыдова «Божественный завтрак в постели» – прим. Р.).

Сначала человек останавливает взгляд на чем-то: названии, строчке, цитате, неожиданном сочетании слов и т.д., потом читает и, если нравится, запоминает автора. А уже потом приходит на его страничку. Наивно думать, что кто-то придет к тебе вдруг и станет читать твои стихи. Кому ты нужен?! Надо привести человека к себе и я приложил для этого много сил. Вернее, использовал все возможности. И благодаря чуду Интернета, смог сделать так, чтобы ежедневно на мою страничку заходило 150 и более человек. Я сижу где-то в своем доме, нажимаю на клавиши, а на другом конце земли мои стихи приносят радость, заставляют людей влюбляться, помогают передать чувства...

Возможно иногда названия и были поверхностными. Лень возвращаться к старым стихам.

Писать стихи от названия не приходилось. Обычно подобрать название не сложно. Лучше всего чуть изменить строчки. Но нельзя самую сильную помещать в название. Тогда у читателя не произойдет радости открытия при чтении стиха.
Можно ли писать стихи от названия? Да конечно! Если названия – тема, то прекрасно.

Вообще стихи можно и нужно писать как угодно. Что там делает с собой автор, как он настраивается, какие тайные желания души заставляет работать на себя – не важно. Главное, чтобы получилось! Хоть с конца (как часто и бывает), хоть с середины, хоть по частям. Пиши и доводи до конца. Главное – не потерять ощущение текущецй реки, которая несет тебя, чтобы серце замирало, чтобы ты отрешился от внешнего мира и полностью был связан с внутренним звучанием.
Можно отвлекаться, говорить по телефону, кушать и т.д., но хранить в себе это желание поделиться чувствами. И потом продолжить. Но больших перерывов быть не должно. Если настроение меняется, читатель сразу чувствует, где произошел сбой, где ты продолжил писать после перерыва.

Polkovnik: Теперь очень важный вопрос, который на том или ином этапе творчества непременно становится перед каждым автором, более-менее серьезно относящимся к тому, что он делает и как. Проблема из серии «Что было раньше: курица или яйцо?» Что, на Ваш взгляд, является определяющим моментом в поэтике: форма или содержание? Как сочетаются эти категории в Вашем творчестве? Что превалирует (если превалирует)? Как Вы добиваетесь гармонии этих основных составляющих любого художественного произведения? Часто ли приходится жертвовать одним в угоду другому? И надо ли?

П.Давыдов: Это все очень спорно... Чем поэзия отличается от прозы? Прежде всего – формой. Так что форма важна изначально. Но без содержания кому вообще нужны стихи?.. Когда ты научился писать в рифму, и когда тебе стали удаваться разные неожиданные мысли, написанные так, «Чтоб строки стояли одна над одной, и чтобы одна отвечала другой своим окончаньем» (Левитанский), ты вдруг обнаруживаешь разные виртуозно исполненные творения мастеров. Где есть внутренние рифмы, аллитерации, скрытые намеки, сложные построения катренов и т.д. Да, наконец, просто необычные ритмы. И тебе тоже хочется так попробовать. Сначала это трудно, а потом, когда разные формы сами поселяются у тебя в душе, когда чужие стихи сами звучат, замечаешь, что тоже написал что-то сложное. Но идеальный вариант, чтобы и форма казалась простой (на первый взгляд) и текст казался таким, как-будто ты сам так и хотел сказать. Мне это пару раз удавалось и я очень рад.

После того, как стихи написаны, я читаю их своим близким. Разным, беру человек пять. Если все пять говорят, что понравилось, значит – удача! Если части нравится, то тоже неплохо. Если такое молчание в ответ или просто нет реакции, то значит об этом стихе надо забыть. Таких, кстати, много. У меня архив большой. Черновики, наброски, законченное что-то...

Кстати, удачно перекликается с вопросом о планах: писать как можно больше, пока получается и пока есть силы. И радоваться каждому новому стиху. Так что приходите в гости! С радостью встречу Вас!


Мне нравятся вопросы интервью!..
(Интервьюеру с Arifis.ru)

Мне задают вопросы интервью.
Я, как умею, отвечаю честно.
О самом сокровенном говорю,
Как будто все на свете мне известно.

Как будто можно переделать мир
Какими-то обычными стихами.
И в бесконечность превратится миг,
А что-то мы поймем в итоге сами.

Мне нравятся вопросы интервью:
Я чувствую себя таким солидным.
Неспешно повествую жизнь свою.
Готово шесть страниц…
Конца не видно!

Полковник задает вопросы так,
Как будто он галантный кабальеро.
Я отвечаю:
- Наша жизнь – пустяк…
И сразу стих, и ссылку для примера.

Я вырастаю сам в своих глазах!
Я сам себя оцениваю строго…
Дозирую и скромность, и азарт,
Чтоб самомненья не казалось много.

Уже как будто я совсем поэт,
И для потомков создаю творенья,
А потому мой творческий портрет
Для многих интересен, без сомненья.

Пытаюсь необъятное объять,
И, так сказать, возвыситься над бытом!
Но все туманным выглядит опять,
А временами выглядит избитым…

Я прочитаю это интервью
И удивлюсь тому, что получилось.
Но ничего уже не изменю.
Прости меня читатель,
Сделай милость…