Поэт

Поэт – чужой в своей стране,
Как и в любой другой.
Хоть на вершине, хоть на дне –
Он пария, изгой.

А у него достанет сил
Принять судьбу свою?
Судьбы своей он не просил
Плевал на жизнь в раю.

Не против всех, ни за кого.
Один, как перст всегда.
Как снег размоет и его
Истории вода.

Всем враг и никому не друг:
Так жить – великий страх!
Но хрустнет у кого-то вдруг
Песчинкой на зубах...


Я написала это сразу после прочтения условий конкурса. Не знаю почему.
Я ненавижу фашизм, но когда рядом стоят два слова «ненавижу» и «фашизм», то понимаю, что не далеко ушла.
Хорошо поэту и плохо фашисту. Они одинаково чувствуют свою никчемность, но по разному ее сублимируют.
В самой направленности конкурса видится два лика – один страха, озабоченности, другой «горячей» темы, пиара.
Мой дедушка по отцовской линии воевал во вторую мировую войну на стороне Германии против СССР. Я родилась в СССР и ненавижу фашизм. Значит я должна ненавидеть и своего деда?
Эти уроды в тяжелых берцах и с бритыми головами вмочат и меня, если я им попадусь в определенном месте в определенное время. Как мне защищаться? Вскидывать руку и гричать «Хайль...» Возможно так и сделаю, чтобы выжить. Они делают тоже самое.
фашисты в галстуках, одетые в хорошие костюмы, ездящие в шикарных автомобилях, имеющие достаточное образование или помошников с достаточным образованием, дают возможность неудачникам сублимировать свое изгойство в том, чтобы ненавидеть других. Они и нам, не бритым и и не обутым в берцы, такую возможность дают.
Он разый – этот фашизм. Свастика – это не его символ. Он и в чалме, он и с оседельцем на голове, он и с пейсами на висках, он в ковбойской шляпе и песенкой «Янки Дудль» – он многолик. Он везде, где есть те, кому некуда деться, и те, кто этим умеет пользоваться.
Фашистов не надо понимать, их надо уничтожать. Без ненависти и страха, как тараканов. Уничтожать, будучи бескопромиссным и начиначть надо не со скинхэдов, а с паспортных столов, поликлиник, школ, с собственного уродства, в конце-то концов. Уничтожать фашистов, не уничтожая людей.

Нам легче. Мы нашли свой путь самовыражения, мы наше недовольство направили не во вне, а внутрь себя, мы уже достаточно люди, чтобы не верить говнюкам, учащих нас жить с экранов телевизоров. А кто-то еще ищет. А кто-то нашел противоположное. Им – смерть и мне для этого даже делать ничего не надо – только быть собой и не говорить «Хайль...» Я нашла то, в чем я сильна.

Это обыкновенно.