Когда-нибудь всё схлынет, рассосется,
дороги бед покоем зарастут,
тоску Луны затмит надежда Солнца
и Чеховы заменят Заратустр

и, я пойму – что раньше я не понял,
необъяснимое спокойно объясню.
Прорезав завтра скомканным сегодня,
из сердца выну новую весну.

Я о тебя там душу не пораню,
тебя заслышав, нерв не зазвенит,
с любовью новой я тебя поздравлю,
в тебе оставшись старой знаменит.

Ведь я, кружась, то далеко, то возле,
всё знавший и не знавший ничего,
то рано приходил, то слишком поздно,
средь прочих всех и прочего всего

то и сумел лишь, что увлечь собою,
в даль поманив, но далью напугав,
тебя оставить прошлому без боя,
чтоб дальше жить… на ощупь, наугад.

Но ты, в которой я – и был, и не был,
поймёшь потом, что понял я сейчас, –
любви не надо хлеба, надо – неба.
А остальное… было бы у нас!

Потом, лет через 20, ты мне скажешь:
«Ты всё испортил, вдаль куда-то мчась…»
Заплачешь, – про любовь свою, про замуж.
Потом. Но не поверил я – сейчас.