* * *

Я не любитель воевать:
в гробу видал я долг солдата,
мне на награды наплевать,
и не по нраву звон булата

и канонада аркебуз,
и звуки труб и барабанов…
Пусть говорят мне, что я трус, –
и возражать на то не стану:

трус? – что же, пусть... Но не баран,
бегущий за козлом на бойню!
Хоть я сейчас слегка и пьян,
но помню, что такое войны:

кровь, смрад, убогая жратва
(зато – пир блохам, вшам, воронам!)...
А жалованье? Чёрта с два:
ах, как забывчива корона!

Зверьё двуногое вокруг,
дерьмо всего людского рода!
Коль сыщется единый друг –
скорей, и он будет уродом:

в бою он, может, и спасёт, –
а ночью пустит кровь по пьяни!
А уж святой здесь – это тот,
кто тебя в кости не обманет...

Зной, холод, мокрые штаны,
понос, тоска, французский насморк...
В бесправии тут все равны
(конечно, коль ты не принц Габсбург!).

Но вот – всё это позади:
осада, штурм, бой... победа!
У ног град вражеский лежит –
награда воину за беды.

Но мне и даром не нужна
такая подлая награда, –
видать, брезглив не в меру я:
все признаки земного ада

в награде этой налицо
я вижу... Буйство пьяной банды,
потеха гнусных подлецов,
пир всех их низменных талантов, –

вот что такое «город – наш!»:
кровь, слёзы, стон, грабёж, насилье,
над беззащитными кураж...
Кошмар, земною ставший былью!

Мне одного такого дня
хватило постареть на годы...

Всё это – грязная война.
Но есть война иного рода.

Хочу с тобой я воевать
(но биться только в рукопашной!),
чтоб нам на пару обладать
твоей волшебной жаркой пашней.

Подобно рыцарям, что шли
в Святую Землю беззаветно,
взыскую я твоей земли,
чтоб воцариться в ней победно.

Войну ту буду я вести
по древним правилам искусства
(уж крошку похвальбы прости:
тебе со мной не станет грустно!):

я лаской буду воевать,
ещё – учтивым обхожденьем;
такой войне и лесть под стать,
коль честным вызвана влеченьем.

Хотя я страстью обуян
к сей вожделеннейшей победе,
не бойся! Избежишь ты ран,
а несколько почётных метин –

то не урон твоей красе,
но знак Венерина призванья!
Дороги изучу я все
к предмету моего желанья, –

без жертв ненужных обойтись
и вовсе воевать бескровно...
О предвкушенья миг, продлись!
Все чудеса, что так укромно

ты берегла в своей стране –
равнины, горы и ущелья, –
подвластны сделаются мне
(нет, то отныне – совладенье)!

Что, нет в твоей стране дорог?
Всласть поплутаю без дороги!
Как щедро сотворил всё Бог –
глаза, живот, грудь, губы, ноги,

ложбинка посреди спины,
густых кудрей лихая грива,
что с непокорностью волны
щекочет щёки мне игриво!..

И нежной шеи белизна,
и сладкое твоё дыханье,
и, как чуть слышная струна,
стук сердца под моею дланью...

Последний переход... Кусты,
подстриженные жестковато:
в саду блюдёшь порядок ты!..
Не ожидала супостата?

Или, напротив, так ждала,
что приготовила сад к встрече?..
Воспрянь, мой милый враг, пора,
уж бранный пир наш недалече –

отрада всех земных отрад:
ведь в мире нет желанней дива,
чем ты, награда из наград! –
И вот заветная та нива!

И, стоя на краю её,
о том лишь я прошу в молитве,
чтоб преломить на ней копьё
в решающей победной битве!

Копьё иль плуг?.. Не всё ль равно!
Копьём пахать – что ралом биться:
влюблённому всё в прок дано,
в страде Амура всё сгодится!

И мы сразимся раз, и два,
и три, и... сколько не устанем!
И, подкрепившись сном едва,
возобновим бой утром ранним.

И ночь за днём, за ночью день
желал бы я с тобой так биться:
ни слабость, ни разврат, ни лень
ко мне не смогут подступиться!

И, совершая наравне
с тобой в Любви земной открытья,
на благородной сей войне
не прочь и голову сложить я.

Смерть всё равно не обмануть:
придёт и в дверь не постучится,
произнесёт: «Пора, друг, в путь!», –
и мне придётся покориться.

Но я мечтаю, чтоб она
пришла забрать меня в час краткий,
когда, провоевав без сна
всю ночь (иль день) с тобою, сладкой,

я вновь победу одержу
и разделю её с тобою,
и веки тяжкие смежу –
сил накопить пред новым боем

в твоих объятиях...
И вот
в тот миг, как буду не при деле,
тогда – пусть Смерть меня берёт!
Но только прямо из постели!

10.06.2006