Письмо начистоту... или Первое подражание Ронсару / Алексей Vagant
30.09.2006 10:21:00
МОИ ПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ СТИХИ,
НАПИСАННЫЕ И ПРЕПОДНЕСЁННЫЕ КАТЬКЕ
(ПЕРВОЕ ПОДРАЖАНИЕ РОНСАРУ)
Я – не Ронсар и не Шекспир,
И не Кеведо, и не Данте...
Не мне к бессмертным лезть на пир:
Бог обделил меня талантом.
Но, если сердцу твоему
Сие послание наскучит,
Пусть самолюбью моему
Щитом ирония послужит.
А коль иссякнет – не взыщи:
То прямота моя пробила
В щите том брешь... И не сочти
Её за дерзость.
Вот что было:
Я ждал тебя. И ты пришла,
Сказала: «Ох, как я устала!
Поздравь: «Гражданский иск» сдала!
Лезть будешь после! Для начала
Дай пожевать, не то свалюсь.
А там посмотрим». Я поставил
Картошку на огонь. «Боюсь,
Сегодня отступлю от правил...», –
Рекла ты. Я застыл: «Не по...» –
«Да понимать пока не надо.
Налей, чтобы обмыть, а то
Вновь испугаюсь, как когда-то».
Поели. Чокнулись: «За нас!»
Одной, конечно, было мало,
Разлили тут же ещё раз,
Потом по третьей... «Я устала, –
Ты повторила, глядя вдаль
Чуть затуманившимся взором, –
Но, знаешь, было бы мне жаль
Заночевать сегодня дома.
Короче, дай-ка телефон:
Скажу, что ты – моя подруга.
Ты оскорблён или польщён?
Нельзя соображать так туго!»
Я впрямь соображал с трудом,
Боясь поверить в то, что слышу:
«И пили вроде ничего, –
Что ж наяву съезжает крыша?..»
Но так был сладостен сей бред,
Что не нашлось сил с ним сразиться, –
Мне ль, после всех сердечных бед,
Прекрасных миражей страшиться?
...Вот положила трубку ты,
Сказав: «Всего, пока, целую!»
Я вспомнил: «Надо бы цветы...» –
«Их и до завтра подожду я,
А ждать тебя я не хочу!
Бывают, знаешь, в жизни вещи...
Ты что вспотел? Мужайся, друг,
И обними меня покрепче!
Души и тела твоего
Хочу сегодня быть царицей,
А там... да кто предскажет то,
Что не успело пока сбыться?
Впустую нам перегореть
Невелика была бы радость:
Я не хочу всю жизнь жалеть,
Что искушенью не поддАлась».
У изголовья тахты
Свечу на блюдце я поставил
И к выключателю стопы
Свои неверные направил.
И, надавив его рукой
Слегка дрожащей (что понятно),
Я – небом взысканный герой! –
Поворотил свой путь обратно –
Туда, где ты меня ждала,
Туда, где райский ключ струился,
Из коего судьба дала
Мне, недостойному, напиться.
И мы...
и я глаза открыл:
Я – на тахте, один в квартире.
«Так это сон всего лишь был?
Да есть ли Бог в сём подлом мире?!»
И с той поры мечтаю я
Уснуть, увидеть продолженье
И не проснуться никогда,
Дабы пресечь свои мученья.
Но слаб я: страшно умирать,
Боюсь погибели зловещей...
Позволь надеяться и ждать,
И верить в то, что сон мой – вещий!
(Декабрь 1999)
НАПИСАННЫЕ И ПРЕПОДНЕСЁННЫЕ КАТЬКЕ
(ПЕРВОЕ ПОДРАЖАНИЕ РОНСАРУ)
Я – не Ронсар и не Шекспир,
И не Кеведо, и не Данте...
Не мне к бессмертным лезть на пир:
Бог обделил меня талантом.
Но, если сердцу твоему
Сие послание наскучит,
Пусть самолюбью моему
Щитом ирония послужит.
А коль иссякнет – не взыщи:
То прямота моя пробила
В щите том брешь... И не сочти
Её за дерзость.
Вот что было:
Я ждал тебя. И ты пришла,
Сказала: «Ох, как я устала!
Поздравь: «Гражданский иск» сдала!
Лезть будешь после! Для начала
Дай пожевать, не то свалюсь.
А там посмотрим». Я поставил
Картошку на огонь. «Боюсь,
Сегодня отступлю от правил...», –
Рекла ты. Я застыл: «Не по...» –
«Да понимать пока не надо.
Налей, чтобы обмыть, а то
Вновь испугаюсь, как когда-то».
Поели. Чокнулись: «За нас!»
Одной, конечно, было мало,
Разлили тут же ещё раз,
Потом по третьей... «Я устала, –
Ты повторила, глядя вдаль
Чуть затуманившимся взором, –
Но, знаешь, было бы мне жаль
Заночевать сегодня дома.
Короче, дай-ка телефон:
Скажу, что ты – моя подруга.
Ты оскорблён или польщён?
Нельзя соображать так туго!»
Я впрямь соображал с трудом,
Боясь поверить в то, что слышу:
«И пили вроде ничего, –
Что ж наяву съезжает крыша?..»
Но так был сладостен сей бред,
Что не нашлось сил с ним сразиться, –
Мне ль, после всех сердечных бед,
Прекрасных миражей страшиться?
...Вот положила трубку ты,
Сказав: «Всего, пока, целую!»
Я вспомнил: «Надо бы цветы...» –
«Их и до завтра подожду я,
А ждать тебя я не хочу!
Бывают, знаешь, в жизни вещи...
Ты что вспотел? Мужайся, друг,
И обними меня покрепче!
Души и тела твоего
Хочу сегодня быть царицей,
А там... да кто предскажет то,
Что не успело пока сбыться?
Впустую нам перегореть
Невелика была бы радость:
Я не хочу всю жизнь жалеть,
Что искушенью не поддАлась».
У изголовья тахты
Свечу на блюдце я поставил
И к выключателю стопы
Свои неверные направил.
И, надавив его рукой
Слегка дрожащей (что понятно),
Я – небом взысканный герой! –
Поворотил свой путь обратно –
Туда, где ты меня ждала,
Туда, где райский ключ струился,
Из коего судьба дала
Мне, недостойному, напиться.
И мы...
и я глаза открыл:
Я – на тахте, один в квартире.
«Так это сон всего лишь был?
Да есть ли Бог в сём подлом мире?!»
И с той поры мечтаю я
Уснуть, увидеть продолженье
И не проснуться никогда,
Дабы пресечь свои мученья.
Но слаб я: страшно умирать,
Боюсь погибели зловещей...
Позволь надеяться и ждать,
И верить в то, что сон мой – вещий!
(Декабрь 1999)
Ронсар мне вообще очень дОрог – уже потому хотя бы, что именно его стихи познакомили меня с девочкой, для которой я, пытаясь добиться от неё взаимности, впервые в жизни сочинил что-то своё, – это в тридцать шесть-то! А было всё так. В один чудный вечерок бабьего лета, на Воробьёвых горах («Садилось солнце, купола блестели…»!), я увидел её. Она была юна и прелестна, и я подошёл, поскольку не подойти было никак невозможно. Не помню уже, с каких слов я начал, – что-то вроде: «Простите, не у вас ли в школе я преподавал историю?». Но уже минут через пять, – критический момент, когда надо любой ценой удержать слабеющее внимание и не дать уйти! – я с чувством, обращаясь напрямую к ней, продекламировал по памяти Ронсаровы «Стансы». (Возможно, помогло то обстоятельство, что был я в очень лёгком, но всё же подпитии). Эффект был потрясающий: глазищи в разные стороны, ошеломление, радостное восхищение, гордость пополам со смущением, «спишите, пожалуйста, слова!». Так мы и познакомились. А на Рождество (католическое, потому что дождаться родного православного просто сил моих не хватило!) я подарил ей сборник Ронсара, в который вложил между страницами на тех самых «Стансах» три листочка с первыми в своей жизни виршами. Сочинял я их и преподносил ей, конечно, не просто так: платоническая стадия в наших отношениях затянулась, хотелось сказать ей об этом прямо, но вместе с тем красиво и учтиво, чтобы не отпугнуть. И Ронсар здОрово помог мне написать именно такое: уж он-то в этих делах был мастер!
И я благодарен ему всегда! Ему и Катьке.
Это – оно, моё первое... Не будьте слишком строги!
И я благодарен ему всегда! Ему и Катьке.
Это – оно, моё первое... Не будьте слишком строги!