1

Сегодня встретил всех, кого не надо,
всех осветила лунная лампада,
в разрывах туч октябрьских юля.
Обычно молчаливые болтали,
без ног пришли, безрогие бодали, -
тут были все, – лишь не было тебя.


Тут были все… Но где же ты? Мой шепот
день незадавшийся с досадой штопал,
но иглы слов ломались не о твердь,
ведь где-нибудь глаза твои сияли,
и в разницу пространств и расстояний
где ты была, я б мог ещё успеть.


Но кто-то все пути перекорёжил,
концы срубил, итоги подытожил,
смешал финалы невесёлых пьес,
погрыз мои орехи, выпил кофе,
удавкой воздух подловил на вздохе,
и в мою глотку водкою залез...


И получился день на жизнь похожий,
которую я проживу, как прожил, -
то так, то эдак, то вообще, никак…
Лишить меня тебя, как кислорода
лишить больного… Но удавка рока
преследует, и осень его знак…


2

Глубокая осень становится глубже,
была с полмизинца, а вот уж, по уши.
Ещё заголилась к тому же…

Сжимается небо до сгустка зрачка.
ПРОЩАЙ ЗПТ ТЕБЯ НЕТ ТЧК
Спрямились извилины мозга,-
то рано люблю я, то поздно.

Я выследил след твой в районе Луны,
глаза на полнеба, волосья льняны…
Твоя ли,- рванул я,- карета?
А нет, обознался… Комета.

Мелькнула в окне, прошуршала листвой,
ветром взвилась, обернулась лисой,
со смехом ударила оземь,
и, господи, вот уже – осень…


3


Я без тебя бы
не прожил и дня.
А, собственно, для
чего созданы бабы?

Лучшую из них,
с огнём играя,
имена, к ней, именно, подбирая,
я и втискиваю в свой стих.

Она бледнеет от злости,
когда кличка не катит,
психует, – Хватит!
Ей хочется удовольствий

от собственных отражений
во всех, во мне.
Но не по моей вине
я, как скаженный,

на разный лад
склоняя её с любовью,
её принимаю любою,
не находя разлад

с самим собою,
с гармонией мира…
(Как милое ни назови,
оно гранит твои дни
с точностью ювелира.)

...

Исчезла она.
Рыжая осень,
проснувшись в восемь,
ещё темна,

космы нечесаные на
плечи небес рукой закинет,
возьмёт луну в золотой корзине
зари. Луна

уступает солнцу
удобный путь
небеса долу гнуть
и смеётся.

Тебя нет…
Ни впереди, ни сзади…
Ночь натягивает в засаде
месяца арбалет…


...

Признать фиаско,
значит, себя
привязать к понятью «судьба»,
а это опасно.

Это значит:
ты – пыль, ничто,
перед бездной лежишь ничком,
пальцем зачат.

Все твои строфы
тобою писаные – труха,
блевотина плачущего стиха,
катастрофа.

Не в сорок лет
примерять одежды
кем-то ношенные. (Между
тем, что я не эстет).


...

Ночь… Где ты,
там, как вспышки лезвий,-
смысл желаний, любви, поэзий,
игр, мечты..

Но меня там
не поставят и мяч подать.
Тем приятней о том мечтать.
Номинантом.


...

Осень рыжие космы
закинула на
лоб, где Луна
открывает Колумбом космос.

Хмурится,
слёзы стоят в глазах,
воздух прелью запах,
улица

изогнулась горбом,
леса насторожились, набрякли
тучи, и вряд ли,
кончится это добром.

Смоет багрянец,
муть покрасит поля.
Снегу бы, что ли, пора,
но дождь начинает танец,

линией идя косой,
после стеною серой,
выгнувшись банкой консервной,
над колбасой.

Не до…(вид действий) тебя.
Мы разница или сумма?
Истина неподсудна,
где знаменатель – судьба.

...

Поздняя осень…
Ночь
телегой грохочет прочь,
скрипя своей осью,

по колее. Млечпуть
течёт золотою жижей,
не становясь ближе,
не отдаляясь ничуть.

Были: ночь, день,
снова ночь. Осень
сутки разбила оземь,
а собирать лень.

Суетиться, шнырять
между этими, теми...
Есть ли на это время?
Выход ли– лучше врать?

Нету, и всё мол,
дней, ночей.
Есть только осень, чей
циферблат гол.

Время суток –
это осенний лист,
в темноте чист,
в свете грязен. Ну, так

поживи, зеленея
за лето,
сентябрём залитый,
в октябре-ротозее

сорвавшийся в никуда.
Время суток осенью – это
снизу холод, сверху вода.
Тоска без сюжета.

…тебя нет нигде,
ни впереди, ни сзади.
Молитва тепла в распаде,
чему не сказать, – К ноге!


...

Осень… Напополам
холода и тепла, но
хочется, даже странно,
холода, не тепла.

Снега,
сугробов бы, а?
Рыжая б стала бела.
Где ты? Молчит и эхо.

Будем же откровенны,
правит не ангел, – бес.
Капельница небес
отключена от вены.

Осень безумье жжёт,
ветви всё боле чёрны,
сажа сыплет на кроны,
горизонт ещё жёлт.

Небо сосёт синь
рек, век, глаз и -
синевой дразнит
желчь пустынь.


...

Осень,
прости, пора…
Как колеса, пера
скрип не очень-

то ластит слух
привыкших к прозе.
Едущим на паровозе
в подозренье летящий дух.

Закругляюсь, как
сама земля
в безвоздушье, для
чего знак

(зачем он, точно
не ведаю, но
в конце написанного заведено
ставить точку)

что похож на
суть всего
я и ставлю в конце того,
что возможно

и было смыслом
осени, – жизни уже без тепла.
И разницы нет, – точка это, петля.
Или выстрел.