Любимая с балкона не слетела,
ей хмурый муж все крылья оттоптал.
В часы тоски бредёт минут толпа
и пропадает в вечности смертельной.

Пространство не уменьшилось в объёме,
но в грудь упёрся угол изнутри, –
что вот Евклид, как долго не мудрил,
а Лобачевский вертит мир в ладони.